Змея

Змея. Содержание

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СПУТАННЫЙ КЛУБОК

Убийство

Пораженный стрелой амура

По горячему следу

Нежданный удар

Странный посетитель

Сообщники

Под маской

Тонкое чутье

Узлы и петли

Вдова

Тайные влечения

Ревнивая вспышка

Почти Лекок

Деловой день

Тихий ужас

Из её прошлого

Напал на след

Русский Лекок

Невысказанное

Ревность

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРИЗРАКИ

Охота на горностая

Пафнутьев еще сидел у Патмосова, когда приехал Тишкин. Маленький, толстый, с небритой бородой, он суетливо вкатился в тесный кабинет Патмосова, и шепелявя сказал:
— Вот и я, Алексей Романович, насилу вырвался… Сами знаете, работа большая.

Разбитая мечта

Надежда Викентьевна вместе с братом перед своим отъездом посетила Хрустовых и очаровала их. Она в самой деликатной форме передала Анне Павловне две тысячи рублей и горячо, искренно выразила ей свои сожаления. Хрустова была растрогана. Люба целовала Надежду Викентьевну, как родную. Она приласкала и маленькую Анну, и Павла.

Свиданье

Нет такого подлого положения, с которым бы человек не мог сжиться, а тем более, примириться. И Хрустов примирился со своим заключением и даже с тяготевшим над ним страшным обвинением. Первое время его возмущало и то, и другое. Он не мог сначала примириться с мыслью, что его обвиняют в убийстве! Да еще с корыстной целью. Но мог примириться и с тем, что вдруг исчезла его личность, и он превратился в арестанта под номером, которого сдают конвойным под расписку, как какую-нибудь кладь. Но время шло, и острота ощущений притупилась. Сила вещей сильнее нас, и Хрустов это усвоил с грустной покорностью. Что обвинение разрушится и упадет само собой, — в этом он не сомневался. Его томила только разлука со своей семьёй, но сначала короткие, а потом длинные письма Анны Павловны и Любы давали ему возможность знать их жизнь.

Мечтатель

Еще не было девяти часов, когда Перышкин уже встал, тщательно вычистил свои сапоги и пиджак, наскоро выпил стакан чаю и собрался в дорогу. Марфа Егоровна, еще во фланелевом капоте, только что открыла лавочку и с удивлением спросила:
— Сеня, куда же это ты сегодня так рано?

Практик

«Меблированные комнаты» в Петербурге представляют собой как бы обособленные мирки, крошечные города в городе.

Призрак богатства

Язовская проснулась поздно и лежала, сладко потягиваясь, в постели, пока Даша приготовляла ей ванну. Язовская вернулась домой только в пятом часу утра и заснула тотчас крепким живительным сном, без грез и видений. Теперь она со сладкой улыбкой истомы вспоминала страстные ласки Нарыкова и его безумные речи. Она тихо засмеялась, а потом сунула руку под подушку, достала сафьяновый футляр, раскрыла его и загоревшимся взглядом стала любоваться на сверкающие бриллианты кулона, похожего на орденский знак.

Деловые люди

Скрыпка дописал свою статью, сложил листики и стал собираться, чтобы идти из дома. Он сбросил летнее пальто, которое заменяло ему халат, поплескался в тазу с водой, вытерся простыней, натянул на себя брюки, надел жилет, пристегнул монополь к грязной сорочке и стал завязывать галстук, когда в дверь раздался резкий стук и в комнату влетел Дрягин.

По неясным следам

ыло еще раннее утро, когда Настя стремглав пробежала на звонок в переднюю, хлопнула дверь и следом за этим в кабинет к Патмосову ворвался в пальто и в шапке Пантелей Саввич Тишкин.

Таинственный посетитель

Марфа Егоровна, едва вернулся Перышкин домой, тотчас оделась и пошла сначала на склад Семенова заказать папирос, а потом хотела зайти к Кострюлиной и с ней вместе идти играть в лото.

На пути к богатству

Затевалось огромное акционерное дело разработки Карчикайских свинцовых рудников… Во главе его стояли такие люди, как известный делец Закревский, почтенный генерал Заветов, солидный банкир Шмерц, коммерсант и финансовый гений. Драгин был целый день в хлопотах и разъездах. Он посещал коммерсанта в его роскошных апартаментах, снятых в Европейской гостинице, а затем, получив инструкции, летел по всему городу: появлялся в конторе банкира Шмерца и подолгу шептался там с банкиром и управляющим, ездил к Язовской и давал ей инструкции, проводил время в ресторанах и клубах, назначая свидание разным дельцам, то в одном месте, то в другом. Лицо его сияло, как цилиндр, красные губы улыбались, усы гордо поднимались кверху.

Тоска

Что-то случилось после того вечера, как Хрустова с Любой были у Епанчина, но что? — Епанчин понять не мог. Люба вдруг исчезла с его горизонта. Раньше, когда он жил в гостинице, она раза три заходила к нему в его номер. Все время достаточно было его появления, чтобы лицо её загорелось румянцем и вспыхнули наивные глазки. В тот вечер она была так мила и оживлена, а теперь вдруг словно исчезла. Епанчин ясно видел, что она намеренно избегает его, и терялся в догадках, и мучился. Он несколько раз приезжал к Хрустовой под предлогом сообщить ей новости о ходе дела её мужа, и каждый раз Люба скрывалась и не показывалась совсем. Он видел её пальто на вешалке, замечал её муфту и шапку в передней, но не видал ее. Один раз на его вопрос, где Люба, Хрустова уклончиво ответил:
— Она только что вышла.

Игра

Нигде Епанчин не находил себе успокоения. Молодая изящная красавица Сурова танцевала в «Аквариуме» я имела огромный успех среди посетителей. Приятели Епанчина завидовали ему, зная отношения к Суровой, которая хотя и стоила ему денег, но платила ему искренней любовью.

Новые лица

Вы сидите в партере Мариинского театра рядом с изящно одетым инженером, в антракте обмениваетесь с ним впечатлениями и заводите знакомство. Где-нибудь в саду знакомитесь с военным врачом и весело проводите с ним время. В обществе встречаете солидного господина, земского деятеля, или в клубе за карточным столом играете с ученым лесоводом и вдруг к изумлению вашему и «инженер», и «доктор», и «ученый лесовод», и «земец» оказываются беглыми ссыльными из Сибири, лишенными прав. Не надо изумляться этому. Во всех больших городах, а в Петербург особенно кишмя кишат эти темные личности, которым так легко прикрываться спасительной бумагой паспортом. За двадцать пять — пятьдесят рублей они достают самый настоящий паспорт, а рублей за сто могут иметь любой диплом — и беглый ссыльный превращается в инженера или доктора, пользуется уважением, совершенно застрахован от подозрений полиции и может совершать свои темные дела с прежней смелостью.

След выяснился

Кати не было дома. Патмосов уговорил ее пойти к подруге, и теперь в столовой за столом сидели Пафнутьев, Тишкин и он сам.

В тумане

Время суда над Хрустовым приближалось, но чем ближе подходило оно, тем спокойнее становился Павел Андреевич. Он совершенно погрузился в свою работу и, казалось, совсем не думал о тяготеющем над ним обвинении и о близком дне суда. Свое спокойствие он сумел передать и Анне Павловне.

После разлуки

Епанчин приехал к Хрустовым и с радостью услыхал от прислуги, что Анны Павловны нет дома. К нему вышел, только Павля. Епанчин радушно с ним поздоровался и спросил:
— А где мама?

Незадачливый день

Бывают дни неудач. С самого утра одна неприятность следует за другой, без всякой видимой причины, и в течение целого дня не видишь ничего радостного и отрадного. В такие дни лучше всего не предпринимать никакого дела.

Пропавшая дочь

Жилец из десятого номера потерял и сон, и аппетит. В шестой помер переехала красивая блондинка, лет тридцати восьми, с серьезным, грустным лицом, и жилец из номера десятого узнал о ней только, что зовут ее Натальей Владимировной Серебрянской. И ничего более.

Оскорбленный и возмущенный

Полный восторженной мечты и самых радужных надежд Перышкин тотчас по окончании занятий в конторе устремился на Морскую улицу и там стал медленно с меланхолическим видом ходить взад и вперед, мимо дома №72. Он знал, что письмо должно быть получено утром. Он твердо верил, что редко кто может написать так поэтически и пламенно свое объяснение и был убежден в непобедимости своего стихотворного опыта:
«У моей прекрасной Ольги
Золотые волоса,
Словно сделаны из фольги
Лучезарные глаза…

Рыбак рыбака видит издалека

Было утро, когда Камышев послал за справкой в адресный стол и час спустя, имел уже адрес Натальи Владимировны Серебрянской. Получив справку, он тотчас отправился в те меблированные комнаты, где она остановилась. В мыслях его мелькало, что может быть, благоприятный случай поможет ему познакомиться с ней, а затем войти к ней в доверие и воспользоваться её одиноким, беспомощным положением. Возможно, что свободна соседняя комната и тогда Камышев ее займет немедленно. И с этой целью он смело вошел в подъезд меблированных комнат. Швейцара не было. На большой доске за решеткой были выставлены билетики с фамилиями квартирантов. Он быстро просмотрел фамилии, и под №6 нашел Серебрянскую, затем спокойно поднялся по лестнице, вошел в левый коридор. И здесь на черной доске увидал мелом написанную её фамилию. Он осмотрел дверь её комнаты. Комната одной стороной прилегала к глухой стене передней и только с другой стороны имела соседей. Он вернулся к доске и прочел: «Салазкин». Значит, комната занята.

Сеть плетется

Было раннее утро, когда Евдокия Тишкина, новая горничная Язовской, взяв корзинку для булок, вышла из дому. Но вместо булочной, она пошла по Морской на Исаакиевскую площадь и здесь подошла к ожидавшему ее Патмосову. Они медленно пошли вдоль здания германского посольства, и Тишкина стала оживленно передавать Патмосову наблюденья за первые дни жизни у Язовской. Она передала ему слепки с замков.

Мечта о счастье

— Люба, что с тобой? — спрашивала Анна Павловна, с тревогой глядя на бледное осунувшееся лицо.

Граф Хрихрю

Было десять часов утра, когда Перышкин с карманами, наполненными футлярами, приближался к ломбарду. Подходя к дверям, он с изумлением увидел, как мимо него мелькнул сам граф Хрихрю и скрылся.

Призрак смерти

После каждого свидания с Язовской, Нарыкову казалось, что страсть его к ней увеличилась. Он не мог себе представить существования без неё. Никогда, казалось ему, он не переживал такого упоения страсти, никогда не испытывал таких ласк и поцелуев. Вся ночь казалась ему блаженством и он, расставаясь с Язовской, каждый раз был переполнен благодарностью за пережитые волнения. Он весь содрогался, глаза смотрели на Язовскую с восторгом и он целовал её обнаженные руки, плечи, грудь и шею. Казалось, молодость с её безумной страстью возвращалась к нему только при одном взгляде на Язовскую.

Неудачная попытка

Антонова уже вернулась из «Варьете», успела переодеться и сидела в фланелевом капотике, расчесывая на ночь волосы, когда в коридоре послышались неровные шаги, дверь в соседнюю комнату открылась, со стуком полетели сапоги, слова открылась и закрылась дверь, и в комнату Антоновой пошатываясь вошел Салазкин. Толстые губы его отвисли, толстый нос покраснел, а маленькие глазки почти исчезли под припухшими веками. Он был несомненно пьян и, подойдя к Антоновой, обнял ее.

Финансовый гений

Если вы хотите наглядно видеть значение денег, то посмотрите на великого коммерсанта.

Скоро и просто

Тишкина по указанию Патмосова каждый вечер из флакона, стоящего на туалетном столе Язовской, выливала жидкость и заменяла ее водой. Кроме того, она аккуратно собирала вычесанные волосы Язовской и каждый день в конверте посылала их Патмосову. Она не понимала, для чего делает это, но знала, что никогда Алексей Романович не отдаст пустых приказаний. Кроме того, она внимательно следила за Язовской. Видела она, что Язовская получила откуда-то большие деньги и заперла их в ящике туалетного стола, заметила, что Камышев вдруг прекратил свои посещения и что Язовская иногда испытывает беспокойство. Был у ней несколько раз Нарыков, несколько раз Закревский, и Тишкина уже ясно поняла их отношения. Обо всем она подробно записывала у себя в книжке, чтобы, потом дать подробный отчет Патмосову.

Поспешное бегство

Камышев вернулся домой вне себя от страха. Он запер дверь и заметался по комнате. Ему казалось, что прокурор уже по телефону сообщил в сыскную полицию, и вот сейчас стукнут в дверь, войдут агенты и арестуют его. И он метался по комнате, хватал вещи, разбрасывал их, потом падал в кресло, схватываясь за голову. Наконец, он подошел к шкафу, раскрыл его, достал бутылку коньяку и сразу выпил полстакана. Крепкий коньяк сперва отуманил его голову, потом напряг нервы и прояснил мысли.

Последние петли

Пафнутьев приехал к Патмосову и застал его за странным занятием: он сидел за круглым столом, на котором лежали конверты, лист бумаги, синдетикон и лупа. Он вынимал из конвертов пачки спутанных чесанных волос, рассматривал их в лупу, потом брал из них два или три волоса и наклеивал осторожно на лист бумаги, помечая над ними число и месяц. На листе уже было пять наклеек.

Накануне

Завтра суд! И как это ни странно, менее всех волновался сам Павел Андреевич Хрустов, а более всех Епанчин. Анна Павловна с Любой и с Павлей получили разрешение на свидание и пришли к Хрустову в дом предварительного заключения.

Начало

Мрачны и грязны коридоры и лестницы окружного суда: грязен и заброшен огромный зал, называемый кулуаром. Икона, находящаяся в конце зала, и великолепный портрет Императора Александра II не скрашивают её убожества. Потолок, с трещинами во всех направлениях и осыпавшейся штукатуркой, похож на изъязвленное тело с обнаженными ранами. Громадные окна бросают тусклый свет через грязные зеленоватые стекла. Пол, покрытый каменными плитами, весь изрыт и кажется грязнее пола любой конюшни.

Тяжелое испытание

Суд вошел. Мелкой рысцой пробежал секретарь и занял свое место у судейского стола. Медленной, вялой походкой прошел председатель, сухой, сморщенный старик и сел в кресло, расправляя на груди свою цепь, а следом за ним друг за другом вошли четыре члена суда: тонкий, толстый, лысый и с волосами. Один быстрой и бодрой походкой, другой медленно, волоча за собой ноги, и, наконец, с легким шумом отодвигаемых кресел, все сели на места и начался процесс. Председатель суда как сел, так тотчас закрыл глаза и, казалось, погрузился в дремоту. Судебный пристав поднялся с листом в руке и стал вызывать присяжных заседателей. Вызываемые один за другим вставали, затем по принятому у нас обычаю, подходили к председателю и старались отказаться от своих обязанностей, ссылаясь, кто на служебные дела, кто на болезнь, кто на внезапный, экстренный отъезд. Председатель вяло отказывал всем, за исключением одного чиновника, подавшего бумагу от своего начальства. После этого были избраны двенадцать присяжных заседателей, два запасных, приведены к присяге и председатель сказал им напутственное слово, предложив избрать старшину. Присяжные ушли в совещательную комнату и через некоторое время вернулись, представив своего старшину. Затем они сели на места, поднялся секретарь и монотонным голосом стал читать дело «об убийстве графа Тулупова-Осятского». Он читал вяло и монотонно, и страшное дело убийства человека обращалось в скучный доклад о какой-то канцелярской кляузе, скучной, бледной и ничтожной. Под конец он произнес обычную фразу: «На основании чего, ученый агроном, Павел Андреевич Хрустов обвиняется по статьям таким-то и таким-то в покушении на убийство графа Тулупова-Осятского, результатом чего была смерть, а также в похищении у него пятнадцати тысяч рублей». Секретарь сел. В местах для публики прошел шепот удивления. Красов усмехнулся и наклонился к Патмосову.

Из белого в черное

— Суд идет!

Кошмар

Председатель обратился к Хрустову:
— Подсудимый, ваше слово.

На пути к торжеству

Язовская получила приглашение на последний вечер в этом сезоне у её сиятельства.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РАСЧЕТ

Черный замысел

Хотя срыта знаменитая Вяземская лавра и умер её бытописатель Всеволод Крестовский, тем не менее у нас остались Петербургские трущобы и джунгли. Страшные места, мимо которых человеку, прилично одетому, пройти не безопасно, где пьяный гуляка непременно потеряет и свои деньги, и свою одежду, где воровство считается благородной профессией, а количество проведенных в тюрьме лет дает право на почет. Если Вяземская лавра и уничтожена, то у нас есть Холмуши, Васина деревня, Порт-Артур и много иных домов и заведений, населенных прошлыми, настоящими и будущими преступниками. Если и уничтожен знаменитый Малинник, где когда-то собирался и вор, и разбойник, и нищий, то теперь у них есть избранные портерные и чайные, количество которых увеличилось, и как зараза рассыпалось по всему Петербургу.

Отчаянье

В первые минуты после произнесения приговора, Анна Павловна почти лишилась чувств. Она не заметила, как увели Хрустова, и некоторое время находилась в оцепенении.

Умный человек не пропадет

Был табельный день, поэтому все жильцы меблированных комнат остались дома и жизнь кипела в комнатах и коридорах. Салазкин проснулся в десять часов, вылез из комнаты Антоновой, которая спала еще крепким сном, потребовал себе чаю и занялся работой. Без дела он никогда не сидел.

Кто убийца?

Епапчин все утро провел в полку, потом был у Хрустовых и, наконец, поехал домой, с нетерпением думая о Патмосове и его открытии.

Тайна убитого

Епанчин уселся удобнее и выправил свернувшиеся листы рукописи.

С доброй вестью

На утро, когда Епанчин проснулся, перед ним встал образ убитого графа Тулупова, а затем вспомнилась его исповедь. Краска стыда и негодования залила лицо Епанчина. «Как легко сестра вдалась в обман», — подумал он, но тут же вспомнил, что и сам ни на минутку не усомнился в графском достоинстве этого авантюриста. «Если узнают об этом на службе, — снова подумал он, — придется подать в отставку».

Перышкин ожил

Перышкин совсем упал духом.

Нападение

Красов уехал на другое утро. Епанчин проводил его. Вернувшись со службы, он сел за обед, когда Егор сказал ему:
— Опять Авдотья пришла к вашему благородию.

Помолвка

Было уже далеко за полночь. В таинственном, приюте для влюбленных, в уютных комнатах все стихло. Замолкли звуки музыки, пения, веселого смеха, все погрузилось в тишину.

Катастрофа

Измученный, истерзанный Нарыков сидел в кабинете правления, и чёрные думы кружились в его голове. Пыхтя и сопя, вошел Грузинов с сигарой во рту и, тараща глаза, пожал руку Нарыкову и воскликнул:
— Ну, батюшка, ошибку сделали, что не были вчера у Ольги Дмитриевны.

Крах

Вечером общее собрание не состоялось. Пришли только Грузинов, Заветов, Шмерц и льстивый, улыбающийся Дрягин. Шмерц тотчас набросился на него.

Утрата титула

Красов сидел в мягком кресле вагона первого класса и то тревожно дремал, то радостно мечтал. Тревожился он за Надежду Викентьевну. Он понимал, как тяжел для неё удар, когда она прочтет эту страшную циническую исповедь, как обидно для неё будет узнать, что она не графиня Тулупова-Осятская, а жена какого-то авантюриста, бродяги и преступника.

Надежная сиделка

Несчастный Егор в первую минуту совершенно растерялся, когда, растворив дверь, увидел, что в квартиру вносят на носилках его барина в сопровождении фельдшера и сестры милосердия. Он не знал, что и придумать, а они сказали:
— Это квартира ротмистра Епанчина?

Неудачи

Щелкалов вернулся из отпуска, но тотчас не хотел идти на службу. Он надел вышитые шелком туфли, дорогой халат, забинтовал свои усы и, сидя в глубоком кресле, перед спиртовым кофейником, читал газету.

Глава XV

Чего не пережила Люба за первые девять дней болезни Епанчина. И опасения, и радостный восторг при мысли о его выздоровлении, и сострадание к нему, бессильному, беспомощному, слабому.

Начало конца

Огромная нескладная машина правосудия, милующая, карающая и блюдущая законы, была в полном ходу. Винтики, колеса, шестеренки, маховики, все работало со страшным треском, шумом, визгом и гулким звоном кандального железа.

Как кур во щи

Перышкин возродился. Снова на лице его появилась улыбка, снова он стал вполголоса мурлыкать песню и мечтательно смотреть в окошко. Язовская опять обратила на него благосклонное внимание и обещала даже… (при этом он широко и лучезарно улыбался) позвать к себе как-нибудь вечерком. Милая Сафо почти влюблена в него и ухаживает за ним постоянно.

Друг за другом

Салазкин был в восторге. Вот сегодня он обделает свое дело! И он нарочно не пошел на службу. Номер десятый вчера был в ресторане и чем-то объелся. Сегодня он с утра звал Машу и клал себе на живот бутылки с горячей водой. Небось, выскакивать в коридор не будет.

Мертвым не стыдно

Безучастный ко всему окружающему. Нарыков, как автомат, сошел с лестницы и его бледное лицо, утомленный вид, безжизненный взор так поразили швейцара, что он участливо сказал:
— Прикажете позвать извозчика, Валериан Платонович?

Арест

Было около часа ночи, когда показались сани, мчавшиеся через площадь. Пафнутьев увидел, как Даша бросилась к саням и замахала руками. Он тотчас оставил пост, дошел до гостиницы и позвонил в телефон, вызвав Патмосова.

Первый допрос

Патмосов быстро вошел в кабинет начальника. Лицо его сияло торжеством.

Отысканная дочь

Епанчин выздоровел и к нему вернулась его прежняя энергия. Он побывал в полку, и товарищи радостно приветствовали его возвращение. Сам он считал за чудо свое выздоровление. Для него не было сомнения, чья воля направляла руки убийц, но он не думал о мести.

Пропавшая без следа

— Вы простите, уважаемая Наталия Осиповна, — говорил Епанчин, — быстро одеваясь при помощи Егора, — но вы поймете мое состояние, — я, в некотором роде виноват в этом таинственном исчезновении, — я не могу оставаться спокойным ни на одну минуту, я должен ехать, расспросить, искать.

Где Люба?

Люба была счастлива, получив записку Епанчина.

Отравленная радость

Хрустова не спала всю ночь. Пропажа Любы взволновала ее, и она терялась в догадках, куда она могла деться. В томительной бессоннице она ходила по комнате, тревожно смотрела в окошко в ночную тьму, ложилась, снова вставала и снова ходила взад и вперед, придумывая всевозможные ужасы, какие могли случиться с девушкой в столичном омуте, и голова ее кружилась. А тут же ей приходило на ум сообщение Епанчина, что нашлась Любина мать, и сердце ее сжималось двойной тоской. Только часов в девять утра она забылась тревожным сном. Вдруг в передней раздался резкий звонок. Анна Павловна тотчас проснулась и выбежала в переднюю. Катя отворила дверь и сразу раздался радостный крик: «Павел»! Анна Павловна бросилась вперед и обняла Павла Андреевича. Он опустил чемодан на пол.

Ложный след

Снова у Патмосова в маленьком кабинете сидели Пафнутьев и Тишкин. Патмосов ходил по комнате, потирал себе руки, и говорил:
— Ну, господа, одно дело мы благополучно довели до конца и разделили, так сказать, лавры и барыши. Теперь новое дело. Слушайте, и затем скажите, что думаете.

Люба в плену

Дороже хорошего номера в «Астории» взял лукавый Иван Митрич с Щелкалова за наем своего домишки, более похожего на вертеп, нежели на жилое помещение. Он находился в глухом проулке, позади Московской заставы и стоял одиноко на большом пустынном дворе, огороженным высоким забором, крепкими воротами и оберегаемом злой, цепной собакой. Иван Митрич жил в нем обыкновенно летом, а теперь сдал его Щелкалову вместе со злой собакой, и одноглазым дворником Акимом, который был злее всякой собаки, и шустрой, расторопной Ксенией, которая служила у него подносчицей. Щелкалов не жалел денег. Все свои сбережения, все что он выиграл в последнее время в карты, он тратил теперь, и Иван Митрич со своими приятелями Стамеской, Департаментом и Генералом, считали его важным барином и богатым человеком. Крепкая дверь запиралась железным засовом. Темные сени, справа кухня, рядом небольшая каморка, по коридору впереди большая комната и две других поменьше занимали все помещение домишки. Рядом с кухней жила Ксения, напротив неё на запоре сидела Люба, а в большой комнате по коридору, то метался, как тигр в клетке, то лежал неподвижно на мягкой постели Щелкалов. Лицо его изменилось: щеки ввалились, рыжие усы уже не поднимались, как у германских поручиков, глаза светились сухим блеском и пересохшие губы улыбались невольной усмешкой. На столе стояла бутылка мадеры и наполовину налитый стакан. Щелкалов курил папиросу за папиросой, пил вино и безумные мысли проносились в его голове. Эту ночь он не спал, и голова его пылала от расстроенных мыслей и напряженного воображения.

Безумные ночи

Бледная весенняя апрельская ночь опустилась над городом и все окружающее приняло фантастический вид, окраску и формы. В переулках на окраине, за Московской заставой, все казалось таинственным и страшным. По совершенно глухим, темным уличкам тянулись длинные заборы, а за ними, то здесь, то там торчали дома и домишки, и они казались страшными притоками разбойников, бродяг, и даже внешность их принимала зловещие формы.

По горячему следу

Никакие логические выводы и заключения не могли помочь Патмосову. Он знал только, что Щелкалов, похитивший Любу, живет где-нибудь на окраине Петербурга, и что он должен иметь сообщников из темных людей… Поэтому он все усилия устремил только на поиски, как искали бы на большой площади утерянное кольцо, или в стоге сена затерянной золотой. Сам он, Пафнутьев, Тишкин и нанятые им десять агентов, принимали деятельное участие в поисках, но в течение целых суток не было никаких известий. Сам Патмосов обошел все меблированные комнаты и так называемые «гостиницы» на окраинах города.

Три выстрела

Люба совсем измучилась. Она теперь знала, что находится во власти Щелкалова, и что ей нет от него спасения. Она не пила, не ела, в безумном страхе проводила бессонные ночи, и ей казалось, что она сойдет с ума.

Переполох

Глухой ночью в квартире Хрустовых раздался непрерывный звонок у двери, Хрустов, вскочил с постели, набросил на себя халат, и тотчас сказал:
— Это, наверное, вести о Любе!

Между жизнью и смертью

Недвижно лежала в своей комнате Люба. К ней вернулось слабое сознание, но она не в силах была понимать ничего окружающего и говорить и только слабо стонала.

Грезы — наяву

Прошло три дня и Люба уже у себя, на своей постели, в своей маленькой уютной комнате. Подле нее сидят Анна Павловна Серебрянская, в ногах стоит Авдотья и взоры их с любовью устремлены на слабую, выздоравливающую Любу. Люба тихо говорит:
— Теперь у меня две мамы. Я люблю вас обеих, — и она тихо улыбалась.

Эпилог

Радостный Епанчин на другой же день приехал к Патмосову и сказал ему:
— Как хотите, Алексей Романович, а я должен рассчитаться с вами. Вы отказываетесь брать вознаграждение за поиски Любовь Андреевны, к слову сказать, моей невесты, тогда разрешите мне сделать подарок вашей дочери.