Охотничья башня. Замок Гай

Охотничья башня: Содержание

От автора

Если профессор поэзии Оксфордского университета не забыл тех скал, из камня которых высечен он сам, эта простая история сможет развлечь его на час или два. Я посвящаю ее Вам, поскольку, думаю, Вам уже знаком мой друг Диксон Макканн, и смею надеяться, что во время своих многочисленных странствий в западных землях Вы, вполне возможно, пару раз натыкались и на одного-другого Дугала «Крепкого Орешка». Если Вы разделяете мои добрые чувства к Диксону, то, возможно, Вас заинтересуют и те новые факты о его происхождении, которые я недавно открыл. Оказывается, в его жилах течет часть доброй крови Николя Джарви Бейли. Когда этот джентльмен (не перепутайте с одноименным сортом виски) вернулся из путешествия к Роб Рою за край Хайлэнд-лейн, он женился на своей экономке Мэтти — «дочери честного человека и близкой кузине лэрда Лиммерфилда», как охарактеризовал ее сэр Вальтер Скотт в одной из своих поэм. Благословением этого союза стал их сын, унаследовавший винокурное дело родителя и в свое время давший жизнь двум дочерям. Одна из них впоследствии вышла замуж за некоего Эбенезера Макканна, упоминание о котором я нашел в архиве торгового дома Хаммермена в Глазго. Внук Эбенезера, Питер, был настоятелем кафедрального собора в Киркинтил-лохе, а его второй сын является отцом моего героя от брака с Робиной Диксон, старшей дочерью Робина Диксона, арендатора фермы в Ленноксе. То есть, как видите, в родословной мистера Макканна есть красные нити, и если он, подобно Бейли, пожелает, то может проследить свое родство до самого Роб Роя через его «старую жену у костра в Штукавраллахане».

Как бы то ни было, я посвящаю эту историю Вам и не прошу после ее прочтения вынести вердикт лучше, чем тот, который вынес Гекльберри Финн, этот глубокий знаток жизни и литературы, сказавший про «Странствия пилигрима» авторства Джона Баньяна, что «книга эта интересная, хотя и неудобоваримая».

Пролог

Девушка впорхнула в комнату стремительно, словно несущая весну ласточка, затем с той же птичьей быстротой огляделась и пробежала по натертому мастикой паркету к угловому дивану, на котором, вытянув на пуфик одну ногу, полулежал некий молодой человек.

Как вышедший на пенсию торговец почувствовал дыхание весны

Мистер Диксон Макканн завершил ежедневный ритуал бритья полировкой полотенцем своих гладких щек, еще раз с удовлетворением взглянул на собственное отражение в зеркале, а потом перевел взгляд на окно комнаты. В палисаднике распускалась сирень, а возле крохотной оранжереи золотой полосой красовались нарциссы. За закопченным кирпичным забором хвасталась новыми сережками тонкая березка, а еще дальше, над шпилем мемориала Гатри Кирка, темными точками кружили галки. Из тернового куста весело свистнул черный дрозд, и мистер Макканн вдруг почувствовал острую необходимость последовать его примеру. Он начал насвистывать народную песенку «Женушка Джона Роя из Альдивал-лоха» — довольно близко к мелодии, кстати.

О мистере Джоне Херитидже и разнице во взглядах

Первый этап своего паломничества Диксон Макканн, пожалуй, запомнит на всю жизнь. Вскоре после полудня он вышел из грязного вагона третьего класса на перрон маленькой станции, название которой я забыл. В соседней деревне он купил свежеиспеченные булочки и свое любимое имбирное печенье, и пока с рюкзаком за плечами шел к околице, удостоился нескольких приветственных возгласов от местных мальчишек: «Эй, посмотрите, старый дурак снова отправился в школу!». Воздух был чист и напоен светом, словно в морозное утро. Дорога вела его от вересковых пустошей, где, невидимые, завывали кроншнепы, к пастбищам в долине, усеянной белыми точками громко блеющих ягнят. Свежая трава благоухала теплым ароматом молока. Мистер Макканн на ходу жевал булочки, поскольку решил не тратить зря времени на плотный обед в таверне, а вскоре, увидев в поле у межи подходящую калитку, остановился возле нее покурить. На симпатичной лужайке рядом с живописным каменным мостиком он сделал уже более основательный привал: достав из рюкзака томик Уолтона, он прочитал из него первую главу, называвшуюся «Ловля голавля». Аллитерация, заключенная в этой фразе, буквально заворожила мистера Макканна и вдохновила его на попытку стихосложения: кровля короля — торговля миндаля — готовля журавля. Но очень скоро рифмы закончились, поэтому, к сожалению, ничего путного у него не вышло.

Как Чайлд Роланд (и с ним еще один джентельмен) к Темной башне пришел

Диксон проснулся в таком же раздражении, с каким он прошлым вечером отправился в постель. По мере того как в голове всплывали воспоминания о вчерашнем разговоре, перед его мысленным взором возникал весьма неприятный образ мистера Херитиджа. Поэт, можно сказать, сбросил с пьедестала всех его кумиров, и теперь они, поверженные, лежали у ног толпы. По природе своей мистер Макканн был человеком беспристрастным и при необходимости был готов пересмотреть свои взгляды, но этот бунтарь нисколько не убедил его, а лишь привел в раздражение. «И это он называет поэзией!» — пробормотал он себе под нос, содрогнувшись от холодной воды, которой умывался (не потому, что в гостинице не было горячей, а чтобы дополнительно закалить свое здоровье во время отпуска). «Да что ты знаешь о рабочих?!» — добавил он, намыливая щеки перед бритьем. Побрившись, он быстро позавтракал в одиночестве, управившись еще даже ранее рыбаков.

Дугал

— Вы не сделаете ничего подобного. Мы идем домой. Нас ждут к ужину не позже девяти пятнадцати, — сказал Диксон.

— Нет, я возвращаюсь туда.

Принцесса в башне

Следующим утром весьма рано, когда миссис Морран еще только готовила завтрак, Диксона и Херитиджа можно было видеть прогуливающимися взад и вперед по деревенской улочке. Инициатором прогулки был Поэт, преследовавший, очевидно, какие-то собственные цели. Путешественники заинтересованно изучали струйки дыма, поднимающиеся из каминных труб, и окидывали оценивающим взглядом нарциссы в садиках у коттеджей. Диксон был мрачен, но Херитидж пребывал в приподнятом настроении и перемежал легкомысленную болтовню веселым насвистыванием.

Как мистер Маккан уехал стремительно и вернулся решительно

На следующее утро в семь у коттеджа появилась бричка почтальона; старый ее хозяин, хоть и жил постоянно в Ошенлохане, но время от времени ночевал и в Далкхартере, поэтому миссис Морран не составило труда договориться с ним взять попутчика. Вместе с почтальоном совершенно ожидаемо приехал и трактирщик Добсон. Мистер Макканн и его хозяйка стояли у калитки; у джентльмена за спиной был рюкзак, а возле ног красовался небольшой, но прочный и снабженный огромным замком деревянный ящик — из тех, в которых перевозят сыры. Херитидж по понятным причинам провожать друга не вышел; в данный момент он сидел на полу чердака и наблюдал за отъездом в щель между плотно задернутых занавесок.

Всякие делишки в темноте

После Киркмайкла поезд делал множество остановок у маленьких, белеющих в лунном свете станционных платформ, но ни один пассажир не сходил на них, и ни один не садился. В Далкхартере посылка с деликатесами была благополучно передана на попечение носильщика с указанием хранить ее, пока не появится получатель. Следующие несколько минут Диксон анализировал сложившуюся ситуацию со всех сторон, призвав на помощь всю свою деловую хватку и здравый смысл. Саския утверждала, что не может прибегнуть к помощи Закона? Полная чушь! Теперь драгоценностей у нее нет, так кто же назовет ее воровкой? Этого не смогут сделать ни Добсон, ни его команда; без титула сами они могли завладеть подобным сокровищем только путем воровства. Девушке грозила еще какая-то опасность со стороны некоего нового врага — вероятно, похищение с целью выкупа. Что ж, вот это было уже уголовное преступление, и тут полиция была просто обязана вмешаться. Если покопаться в архивах Скотленд-Ярда, у всех трех негодяев наверняка окажутся прошлые судимости. Аренду для них оформлял некто Джеймс Лоудон — им-то и следовало заняться в первую очередь. В голове у Диксона уже возник отчетливый образ этого Лоудона: наверняка он был старым и нелюдимым деревенским стряпчим, излишне педантичным, состоящим сплошь из формальностей, ленивым и озабоченным лишь тем, как бы поскорее сбыть с рук убыточную недвижимость. Сам он никогда не посещал поместье лично, да и у его эдинбургских начальников, членов Коллегии королевских адвокатов, руки до этого ни разу не доходили. «Обычный эдинбургский способ ведения дел! — пробормотал Диксон. — Я удивлюсь, если в Эдинбурге найдется хоть одна фирма, не доведенная подобным подходом до банкротства!» Что ж, теперь Диксону предстояло отыскать этого Джеймса Лоудона и пробудить его от летаргии, в которой тот, без сомнения, пребывал.

Как пожилой крестоносец принял вызов на бой

Петухи только еще начали кукарекать, и часы даже не пробили пять, а мистер Макканн уже стучал в заднюю дверь кухни миссис Морран. Оказалась, что и эта достойная женщина уже полчаса как поднялась с кровати, и в этот момент пила первую утреннюю чашку чая. Хозяйка встретила Диксона радушно и даже с каким-то облегчением.

Первая битва при Охотничьей башне

Развалины крепости Хантингтауэр возвышались примерно в трехстах ярдах от края скал, небольшая рощица низкорослых дубков и заросли орешника защищали руины от морских ветров. Слово «руины» здесь, наверное, употреблено не совсем верно, ведь крепость все еще находилась в довольно приличном состоянии: лишь двадцать лет назад она служила одной из дворовых построек поместья и использовалась как кладовая, кухня и помещение для слуг. В середине восемнадцатого века к ней были пристроены жилые флигели, но позднее они были снесены, а камень их стен лег в фундамент нового особняка. Теперь постройка представляла собой что-то вроде пустой раковины моллюска: три большие комнаты, одна над другой, соединенные винтовой каменной лестницей, использовались для хранения досок и сыпучих продуктов. Но внутри здание было сухим и хорошо сохранившимся; его массивные дубовые двери могли противостоять любому вторжению (кроме, пожалуй, артиллерии), а стрельчатые незастекленные окна-бойницы были настолько узки, что в них вряд ли пролезла и кошка. То есть, крепость Хантингтауэр была мрачным, зловещим, но все же пригодным для жилья местом.

В бегах и в пути

Масляные фонари пяти «Орешков» уже коптили в нижнем помещении Охотничьей башни, когда Диксон вошел через ее дверь, ведя за собой женщин. Свет замигал от сквозняка, ворвавшегося вместе с ними и засвистевшего в бойницах окон, и чудовищные тени заметались по стенам, а застоявшийся запах плесени и запустения сменился морской соленой свежестью. Поднявшись на один пролет лестницы, Томас Йоуни сложил дамский багаж в комнате первого этажа и принялся сооружать спальные места из железных каркасов кроватей, имевшихся здесь, и покрывал, принесенных из господского дома. Херитиджа — прямо на тех же самодельных носилках, на которых его транспортировали, положили внизу и перепоручили присмотру Дугала.

Беспокойство нарастает

Думается, сначала сэр Арчибальд Ройланс не совсем поверил Диксону; возможно, он посчитал его излишне романтичным, или немного сумасшедшим, или забавным выдумщиком, пожелавшим развеять его скуку этим дождливым воскресным утром. Но все его недоверие исчезло от одного только взгляда на Саскию, стоящую посреди полутемной, обитой выцветшим ситцем гостиной, украшенной викторианскими акварелями. Легкомыслие и ирония вмиг покинули его. Сэр Арчибальд остановился как вкопанный и склонился перед Саскией в глубоком и несколько неуклюжем поклоне.

Как мистер Маккан напал на собственного же союзника

Позднее Диксон всегда утверждал, что потерял сознание лишь на секунду-другую, но сам-то хорошо знал, что события следующих пары часов едва помнит. Где-то над бровью он чувствовал сильную боль, и что-то влажное стекало по его щеке. В ушах слышался шум бегущей воды и мужские голоса, но разобрать слов он не мог. Диксон обнаружил, что его подняли с земли и принудили идти, но что-то случилось с его ногами — они его почти не слушались. Обе его руки заломили за спину, так что защитить лицо от кустов ежевики он не мог; вся голова казалась ему одной ноющей раной, и он вздрагивал от боли, если что-либо прикасалось к ней. Но Диксон не стонал и не кричал; он вообще не открывал рта, полагая, что сохранять полнейшее молчание является для него сейчас первейшей обязанностью. Он чувствовал, что не совсем является хозяином своего разума, и опасался, что если начнет говорить, то может выболтать что-либо важное.

Высадка пиратов

Мистеру Джону Херитиджу было чем заняться в Старой башне. Головокружение его прошло (хотя лоб еще слегка побаливал), и воодушевление Поэта было под стать стоящим перед ним задачам. Едва рассвело, он позавтракал деликатесами из ящика мистера Макканна и заварил себе чаю в одном из походных чайников «Крепких Орешков». Затем, рассудив, что после событий ночи ему настоятельно требуется привести себя в порядок, он умылся холодной водой из колодца башни, побрился, а также переменил рубашку, достав чистую из рюкзака. Он тщательно расчесал волосы, памятуя, что именно так делали и спартанцы перед решающей битвой при Фермопилах. Затем вполне опрятный, хотя и несколько бледный молодой человек поднялся на второй этаж, чтобы осмотреть местность через бойницы окон.

Вторая битва при Охотничьей башне

Военному историку часто приходится описывать сражения прошлого, опираясь на довольно скудные данные, но он хотя бы может компенсировать недостатки такого подхода проведением параллелей с уже изученными битвами. Но если б такой историк попытался своим талантливым пером описать для нас это последнее на британской земле сражение против иностранного врага, он, несомненно, был бы парализован полным отсутствием письменных приказов и военных дневников. Однако он, думаю, не удержался бы от проведения параллели между Дугалом и французским генералом Генри Гуро — 15 июля 1918 года тот тоже заставил врага попусту тратить силы и время, осаждая уже оставленную его войсками позицию, что и привело Гуро к победе в Шампани. Но сам Дугал и слыхом не слыхивал о генерале Гуро, и я остерегусь утверждать, что предводитель «Крепких Орешков», подобно Счастливому Воину из поэмы Вордсворта:

«Закону верен был и, не жалея сил,

В пылу сраженья ведал, что творил».

Как «Крепкие орешки» вступили в бой

Мы оставили мистера Макканна когда он, страдающий телом, но непоколебимый духом, ковылял по ошенлоханской дороге в направлении деревни Далкхартер. Его целью был курятник миссис Морран, где Томас Йоуни организовал свой штаб. Снова начался дождь, и тень ночи уже опускалась на округу. Даже с вершины холма море оставалось невидимым за рваной завесой из тумана и низких облаков. Скверная погода, казалось, была накликана скверными поступками, что творились вокруг. Томаса Йоуни в курятнике не оказалось; он обнаружился в кухне миссис Морран вместе с другим мальчиком из «Крепких Орешков», известным как Старый Билл; их сопровождал крепыш Пер Пэрсон. Хозяйка тоже была здесь — все еще в больших сапогах, с подвернутой и заколотой булавками юбкой, но теперь с клетчатой шалью на голове вместо чепца.

Принцесса покидает Темную башню, а вышедший на пенсию торговец возвращается в семью

Трехдневный шторм закончился следующей ночью, и вместе с плохой погодой полуостров Крув оставила и скверная аура, с первого дня так давившая на Диксона. Уже в понедельник — всего через неделю после того, как мистер Макканн начал свой поход — солнце вновь ласково светило с весеннего неба, а легкий ветерок радовал запахами молодой травы и пробуждающейся природы. За гладкой синевой моря взору открывались розовеющие в лучах восхода заснеженные вершины гор, такие же далекие и безмятежные, как где-нибудь в Средиземноморье. В кустах по берегам ручья Лэйвер птицы свивали гнезда; каминные трубы деревеньки мирно пускали белые клубы дыма в чистое голубое небо; и даже господский дом поместья смотрелся молодцом, пусть и слегка растрепанным. Долина ручья Гарпл представляла собой сплошной сад из колышущихся лиственниц, порхающих коноплянок и цветущих анемонов. Перемена, произошедшая в шотландской природе, настолько подействовала на Диксона, что он даже задумал прочитать в литературном обществе имени Гатри Кирка лекцию на тему «Красота мира и ее влияние на человеческий разум».

Замок Гай

Глава 1, рассказывающая о трёхчетвертном регбисте

Мистер Диксон МакКан отложил газету, снял с носа очки и протёр их платком в белую и синюю полоску.

Глава 2, которая представляет нам великого человека в беде

За пятьдесят восемь лет до этой истории в приходской школе Килмаклаверса, что в графстве Файф, родился мальчик. Директором той школы был некто Кемпбелл Кроу, в возрасте сорока пяти лет женившийся на вдове коменданта соседнего портового местечка Партанкирк — даме, которая была моложе его на одно лето. Мистер Кроу был шотландским пастором старой школы: ученики его один за другим пополняли ряды среднего класса Сент-Эндрюсского общества, профессией своей он гордился и в присутствии учителей держался почти с епископским достоинством. В приходе и далеко за его пределами его почитали как «весьма начитанного», и когда в дискуссии какие-то вопросы передавались на его рассмотрение, он выносил свой вердикт, употребляя такое количество многосложных слов, которое сразу же убеждало слушателей в его правоте и вызывало даже благоговение. Если у кого-то из слушателей и закрадывались сомнения, то стоило вспомнить, что мистер Кроу был не только старейшиной общества Свободного Кирка, но и верным приверженцем Гладстона, как сомнения эти сразу же таяли, словно туман на солнце. Жена его во всём соответствовала мужу, разве что философию в её душе заменяла религия. Она была широко известным знатоком и ценителем проповедей, и могла проехать немало миль, чтобы послушать какого-нибудь очередного модного проповедника. В следствии такого увлечения и её собственный голос приобрёл монотонные пасторские нотки. Вселенной миссис Кроу была Церковь, и она лелеяла надежду, что и её единственное дитя когда-нибудь станет одним из её блестящих столпов.

Глава 3, о Бэк-хаусе у озера Гэррох

Автомобильная дорога к истокам ручья, питающего своей водой озеро Гэррох, идёт не по долинам, а закладывает широкие петли вокруг мшистых холмов, приближаясь к своей цели осторожно, словно подкрадываясь. Но пешеходу туда легче добраться. Он может отправиться по просёлку, пересекающему вересковую пустошь Клэчленд и холмы, окружающие урочище Треш. Оттуда он может спуститься в похожую на амфитеатр долину Гэррох с одноимённым озером посередине, тёмнеющее в тени горы Калдрон, а также ручьём, серебряной лентой пробивающимся через топи, и белой лентой пригодного автомобильного шоссе, и заканчивающегося у ворот одинокого коттеджа.

Глава 4, о разведке у замка Гай

Когда Дугал и Джейки вошли в комнату, которую занимал великий человек, заходящее солнце через чистое окно освещало весь её нехитрый крестьянский уют — овчинные шкуры вместо ковров на полу; семейные фотографии в рамках на стене, украшенные гирляндами из яиц кроншнепов; простая, но удобная мебель. Мистер Кроу в этом потоке света совершенно терялся. Привыкший за тридцать лет к помощи усердного слуги, он — сын школьного учителя из Килмаклаверса — сегодня с трудом справился с собственным туалетом: его редкие волосы торчали в беспорядке, а элегантный синий костюм носил следы неоднократных столкновений с белёными стенами его узкой спальни. Кроме того, он совершенно потерял то, что писатели называют «внутренней уравновешенностью». Сидя в удобном, набитом конским волосом кресле, придвинутом к столу, он изо всех сил старался выглядеть так, будто владеет ситуацией, но взгляд его был испуганным, а пальцы нервно барабанили по столу.

Глава 5, знакомящая нас с дамой

На следующее утро Джейки проснулся в номере гостиницы «Уэстуотер Армс» от скрипа половицы под ногой Дугала. Спал Джейки обычно крепко и к состоянию бодрствования возвращался медленно, словно бы выныривая из глубин сна. Тем не менее, даже в состоянии полусна ему подумалось, что свет за окном несколько ярче, чем в семь утра — время, которое вечером было назначено для пробуждения. Он потянулся за часами и увидел, что было уже почти девять.

Глава 6, о непростой жизни личного секретаря

Приятное на вид здание, известное как поместье Стар — или просто Поместье — располагалось на склоне холма по другую сторону шоссе от замка Гай. Из его окон, должно быть, открывался прекрасный вид на парк вокруг замка и округлые холмы за ним, образующие долину Нокроу. Именно в этих окнах Дугал и Джейки заметили яркий свет прошлой ночью, когда шагали по шоссе прочь от забаррикадированной сторожки. Главный дом Поместья был невысоким побелённым зданием со ступенчатыми фронтонами. Его фасад был слегка закруглённым, что делало его отдалённо похожим на корму трёхпалубного корабля — архитектурное решение, популярное лет триста назад.

Глава 7, о великом человеке в изгнании

Путешествие Джейки через холмы, разделяющие долины Кэллоу и Гэррох, и дальше вдоль ручья к его истоку, вышло вовсе не таким весёлым, как прошлым вечером. Кроме своего велосипеда, ему пришлось «вести на поводу» велосипед Дугала, поскольку этот компрометирующий предмет требовалось срочно вернуть владельцу. На узких тропинках управляться сразу с двумя велосипедами было невозможно, и большую часть пути ему пришлось преодолеть пешком. В дополнение к собственному рюкзаку, Джейки должен был нести и рюкзак Дугала, в который был упакован свёрток с вещами для мистера Кроу — и этот груз тоже не поднимал ему настроение. Но главный дискомфорт Джейки ощущал в душе.

Глава 8, о Казимире

Следующим утром мисс Элисон Уэстуотер, встав пораньше, пешком отравилась в замок. Баррикады у ворот сторожки были уже убраны. Эваллонцев ожидали в одиннадцать, и Эллисон, хотя на встречу её и не приглашали, собиралась многое успеть до назначенного срока.

Глава 9, о первом дне паломничества: Трактир на слиянии рек

Октябрьский рассвет, ясный и зябкий, пришёл в долину Гэррох. Ночью обошлось без заморозков, но болотный вереск, трава на холмах и гравий на дороге немного поблёкли от холодной росы. Горы были подёрнуты туманом, воздух пах сыростью и прохладой. Но Джейки вдыхал его с наслаждением и полной грудью — предчувствуя трудный день, он освежил свои силы купанием в горном озере и плотным завтраком. Мистер же Кроу, выйдя на крыльцо коттеджа, передёрнулся от утренней прохлады и плотнее запахнул ворот непромокаемого плаща.

Глава 10, о втором дне паломничества: автомобиль Форд

Ночью буря утихла, и наши паломники проснулись в мире, наполненном мягким светом. Умытые дождём холмы ясно виднелись на горизонте. Разбудил их возмущённый крик хозяйки, вдруг раздавшийся из кухни.

Глава 11, о злоключениях журналиста

Мистер Альфред Тиббетс после случайной встречи с Дугалом провёл остаток дня безо всякой для себя пользы. В ответной телеграмме редактора «Огня», которую он вскоре получил, его начальник соглашался с идеей разоблачить перед всем светом тайну мистера Кроу, и поручал своему подчинённому как можно скорее во всём разобраться. Воодушевлённый этим приказом, Тиббетс поспешил обратно в замок Гай, чтобы осуществить своё намерение «вызвать Барбона на поединок». Но на этом пути его ожидали неисчислимые трудности. Во-первых, у обоих сторожек ему совершенно ожидаемо отказали в допуске. Когда же он, с огромными трудностями и заработав несколько ссадин, пробрался в парк сам, его отловили подручные Маккиллопа и грубо выкинули за ворота. Он сделал ещё одну попытку, закончившуюся аналогично, но егеря были с ним теперь настолько жестоки, что повторять свой опыт в третий раз Тиббетс уже не решился. Он удалился в своё убежище — гостиницу в деревне Стар — чтобы написать отчёт редактору и немножко собраться с мыслями.

Глава 12, о Портоуэе: Зелёное Дерево

Восемь миль до Портоуэя наши путешественники прошагали неторопливо, поэтому в главный город Кэнонри они вошли только в полдень. Ночью слегка подморозило, и первые мили их пути и придорожную траву покрывала изморозь. Но потом поднявшееся выше солнце согрело землю, и вскоре стерня полей, и полные ягод живые изгороди томно дремали под его лучами, словно в середине июля. Болота вокруг Нокроу остались позади, и теперь их путь лежал в основном через низины, зажиточные фермы с полными зерна амбарами и леса, кишащие фазанами. Время от времени путешественники останавливались на какой-нибудь возвышенности, чтобы оглянуться на голубеющие на горизонте холмы за спиной.

Глава 13, о Портоуэе: Красный Дэйви

Джейки удивлённо посмотрел на мистера Кроу. Перед ним стоял совсем другой человек, чем тот, к которому он привык за несколько дней пути — целеустремленный, разозлённый. Этот новый мистер Кроу сам желал пойти тем путём, который ранее предлагал ему Джейки: он готов был не развязать, а разрубить узел. Но теперь, как ни странно, Джейки сам был против такого — он начал подозревать, что ситуация стала гораздо сложнее, чем в начале истории, и что мистеру Кроу требуется держаться от замка Гай подальше.

Глава 14, о Портоуэе: Элисон

Когда Джейки следующим утром проснулся, его переполняла мрачная решимость. Перед сном он много думал и пришёл к вполне определённым выводам. Но он не собирался делиться ими с мистером Кроу. А джентльмен с утра тоже был мрачен, и за завтраком вёл себя словно капризный ребёнок — публикация интервью всё ещё вызывала у него вполне естественный гнев. Пусть он и согласился с решением Джейки не отправлять телеграмму в Лондон и не ездить в замок Гай, ничего приятного в сложившейся ситуации он не находил. Комментировать вчерашнее посещение собрания лейбористов он тоже не хотел, только заметил, что от их глупости его едва не стошнило. Джейки тоже не стал рассказывать ему, кто именно присутствовал в зале: известия об эваллонцах куда более мрачного оттенка, чем те монархисты из Нокроу, только напугали бы мистера Кроу, а Джейки предпочитал гневающегося Кроу ему же испуганному.

Глава 15, об исчезновении мистера Кроу

На следующее утро Джейки встал пораньше и, выпросив у вставшей ещё раньше горничной овсяную лепёшку и два куска сахара (кондитерское изделие, к которому он был неравнодушен), отправился пешком в Нокроу. Маршрут он проложил прямиком через поля, так как подозревал, что дороги в этом районе, несмотря даже на раннее утро, могут быть под наблюдением. Мистер Кроу спустился к завтраку в половине девятого, но вместо Джейки обнаружил лишь написанную карандашом записку, сообщающую, что тот будет отсутствовать до обеда. В постскриптуме Джейки умолял мистера Кроу не показываться на улице. Великий человек почти не обратил на эту приписку внимания. Он прекрасно выспался, потом ещё более прекрасно позавтракал и, пока допивал кофе, что-то бормотал себе под нос: так он настраивался на некое великое решение в своей жизни.

Глава 16, о вражеской территории

Джейки серьёзно вспотел, бегом возвращаясь из окрестностей замка обратно в Портоуэй. Все детали его нового плана ещё только-только начинали выстраиваться в его голове, и ему надо многим требовалось подумать. Всё выглядело так, будто враг пристально следил за ним, и предпринимал для такого значительные усилия. Аллинс серьёзно рисковал, появляясь на дороге, ведущей к воротам замка. С другой стороны, в самом замке Аллинс бывал нечасто (обычно в осенние месяцы так и вовсе отдыхая за границей), а если и бывал, то редко показывался за воротами парка. Кроме того, поднятый воротник плаща и надвинутая на глаза кепка служили ему неплохой маскировкой. Только тот, кто, подобно Джейки, специально высматривал именно Аллинса, мог бы его узнать. Нет, секретарь рисковал не сильно.

Глава 17, в которой Джейки открывает свои карты

Ночь Джейки спал как убитый и проснулся на следующее утро в приподнятом настроении. Связано это было в основном с письмом Элисон, которое он, одеваясь, перечитал ещё множество раз. Она назвала его по имени. Она передавала ему свою любовь. Вся эта затея была делом лишь для двоих, а все остальные были шахматными фигурами — такое не могло не радовать. Но за завтраком Джейки начал немного беспокоиться, не перемудрил ли он, отправив принца Джона в Поместье вместо того, чтобы дать ему уехать вместе с остальными? Тем, кто спасается бегством, лучше уходить порознь — это было понятно. Но Джейки не мог отделаться от мысли, что уже сегодня утром принц мог очутиться в безопасности на территории Англии, а вместо этого он находился здесь, в Шотландии, в опасной близости от заговорщиков-республиканцев. Была ли для этого причина? Да, причина была, и Джейки надеялся, что Элисон оценит его план… Он сделал всё, чтобы организовать штурм замка Гай — для этого у Джейки были причины, тысяча причин, но главная из них, как сознавал и он сам, была жажда мести. Мастровин осмелился угрожать ему, а для Джейки угрозы всегда были приглашением к драке.

Глава 18, о песках Солуэя

В любой сказке, даже в той, которая слишком долго повествовала о всяких грязных заговорах, должен быть хотя бы один идиллический момент. Но любая сказочная идиллия требует от читателя известной проницательности ума: он должен уметь осознать приход того состояния, которое мы и называем идиллией, то есть, когда Небеса на мгновение привели дух и материю в состояние изысканного единства. «Лишь то мы получаем в жизни нашей, что сами отдаём, — как сказал Кольридж, — и только нашей жизнью живёт Природы дух». Такого образа мыслей всегда придерживался мистер МакКан, таким создателем идиллий был владетель Блэйвери. Единственный из всех персонажей этой пьесы, в которую его втянули, он распознал в ней романтику, и распознав её, принялся её творить. Cogitavit, ergo fuit, — как гласит латинское присловье: «придумал, значит было».

Глава 19, о мистере Кроу — хозяине в собственном доме

В десять часов вечера в парадную дверь замка Гай резко позвонили. Лакеи отсутствовали, и открывать вышел дворецкий Баннистер. На крыльце он увидел странную картину: там стояло не менее шести решительно настроенных мужчин, а на гравии подъездной дороги видны были два автомобиля, тоже с людьми. Ночь была лунной и ясной, и дворецкий хорошо видел посетителей.

Глава 20. Прощальная

Следующим вечером склоняющееся над холмами Кэррика солнце осветило своими лучами маленькую фигурку, бредущую по дороге к озеру Гэррох. В сравнении с сумеречными просторами вокруг неё, это была, действительно, очень маленькая фигурка — и ещё одна, много меньшая, бежала за ней, забегала вперёд и носилась кругами, что-то вынюхивая. Это были Джейки и Вулворт, снова отправившиеся в путь, поскольку до начала семестра в Кембридже ещё оставалась целая неделя. Пределы замка Гай Джейки покинул в настроении серьёзном и даже задумчивом: «Вот оно, значит, как», — этими словами можно было бы выразить его не слишком глубокие размышления. Бывают, оказывается, неожиданные происшествия, ведущие к важным, очень важным последствиям, и происходят они зачастую в самый короткий промежуток времени, за несколько дней и не более. Кто решится теперь сказать, что мир стал скучным? Джейки и Дугал, приступая к делу столь же прозаическому, как поиски Саулом пропавших ослов своего отца, внезапно оказались втянуты в сногсшибательное приключение, лишь каким-то чудом не переросшее в трагедию с кучей трупов. Также ему посчастливилось стать свидетелем процесса возрождения души некоего пожилого джентльмена.

Свен Карстен. Диксон МакКан на дороге из жёлтого кирпича: Заметки переводчика к повести Джона Бакена «Замок Гай»

Когда читаешь повесть Бакена «Замок Гай», то не покидает ощущение, что с этой книгой что-то не так. Вроде бы, в ней есть и фирменная мягкая ирония автора в адрес своих же персонажей; в ней есть столь любимая рассказчиком сельская Шотландия; в ней есть и доброта, и глубочайшее проникновение в души и переживания героев повести… Словом, в книге есть всё, что мы так любим в книгах Бакена — и всё же, это как бы и не совсем Бакен. Сюжет совершает странные, алогичные повороты, персонажи появляются — превосходные, живые, типично Бакеновские персонажи — и откладываются на дальнюю полку, чтобы лишь раз мелькнуть в паре последних глав. Диксон МакКан — главный герой серии, её двигатель и душа — в книге почти не упоминается вовсе, а вместо него основным персонажем становится Джейки Галт — тоже неплохое действующее лицо, но статичное, почти и не меняющееся от начала и до конца книги. Джейки путешествует по Шотландии в сопровождении весьма странного типа — глуповатого и робкого газетного магната мистера Кроу. Роман «Охотничья башня», первая книга серии, был идеально закрученным триллером, а в «замке Гай» и сюжет стал какой-то невнятный, и вместо героев — просто винегрет из лиц.