Тайна старой усадьбы

Содержание

Новый владелец Брэкенбриджа

— Пройдите, — сказал мне мальчишка посыльный и я последовал за ним в кабинет нотариуса, мистера Монкса.

Свет в библиотеке

Я — простой человек, и что-нибудь совсем незатейливое может доставить мне большую радость. В детстве мне казалось, что нет большего наслаждения, чем то, когда разворачиваешь пакет, в котором лежит новая игрушка. Точь-в-точь такое же чувство охватило меня и во время моего путешествия на север вместе с Джорджем. Мое любопытство и желание увидеть мой дом были настолько сильны, что мы решили не останавливаться по дороге и первую же ночь провести в деревне Брэкенбридж. Нечего и говорить, как я волновался по мере приближения к месту назначения.

Маргет

Девушка открыла калитку и вышла к нам на дорогу.

Я узнаю неприятные подробности

Утро следующего дня было чудесное и солнечное. Проснувшись, я услыхал, как Джордж распевает песню, плескаясь в ванне. И поразился его необыкновенному добродушию, поскольку ванна, в которой он сидел, была просто-напросто большим круглым цинковым чаном. Сидеть в ней можно было, только вытянув ноги наверх, и они болтались обычно, точно два мокрых флага. За завтраком мой приятель был таким же веселым как обычно. Все происшествия прошлого вечера как будто бесследно улетучились из его головы, и он весело болтал о пустяках, о том, что надо купить в Эдинбурге: рыболовные снасти, патроны для ружей и еще разные другие мелочи. Я тоже должен был закупить кое-что, чего я не успел купить в Лондоне. Все это, было необходимо, поскольку мы с Джорджем собирались привести в исполнение наш заранее составленный план, но вместе с тем мой ум продолжал неустанно анализировать происшествия прошлого вечера, которым я пытался нати какое-нибудь объяснение.

Я принимаю важное решение

Я нашел в себе достаточно мужества, чтобы спокойно ответить: «Доброе утро». Но больше не мог выговорить ни одного слова. Сеймор беззаботно прошелся по комнате и придвинул мне кресло, предлагая сесть. Первое, что помогло мне оправиться, было крепнувшее убеждение, что мистер Сеймор не подозревает во мне нарушителя его покоя двенадцать часов тому назад. Я вспомнил, что он стоял напротив света, тогда как я и Джордж стояли на противоположном конце комнаты, и что он сразу же потушил свечу, как только я крикнул. Сообразив это, я вновь вздохнул свободно и оправился окончательно от изумления.

Ночью

Я не опоздал на поезд, даже приехал на станцию за несколько минут до отхода. В кармане у меня лежали ключи моего покойного родственника, а на столе у Блэра записка, напоминавшая ему о необходимости написать на следующий день письмо мистеру Сеймору с отказом в аренде Брэкенбридж-Холла. Причиной этого отказа служило то обстоятельство, что мистер Рональд Драйсдейл сам намеревался поселиться в вышеназванной резиденции. Мой разговор с мистером Блэром длился недолго и носил весьма деловой характер.

Мы делаем странное открытие

— Эй, кто там? Эй!
Голос принадлежал Джорджу. Лучи солнца проникали сквозь листву деревьев в маленькую кухню, в которой я сидел, покуривая папиросу. На огне стоял котел с водой, и я ждал, чтобы она закипит. На мне еще была надета пижама, поскольку я только что встал. Я посмотрел на часы и, к моему ужасу, увидел, что время близится к двенадцати. Впрочем, я вполне заслужил эти лишние десять минут, чтобы поваляться в постели, последние десять минут — лучшие за все утро.

Ночные поиски

– Ты готов, Ронни, старина? – строго спросил Джордж, заглядывая в приоткрытую дверь.

Тайна письменного стола

Слова Джорджа меня словно парализовали. Я стоял, недвижно зажав край занавески в руке, не будучи в состоянии говорить или двигаться. Ум мой как будто застыл. Я думаю, что прошло не больше секунды или двух, во время которых я стоял, точно пришибленный. В тот момент эти секунды показались мне вечностью — целыми столетиями жгучего волнения. Потом мне часто на ум приходил вопрос, не был ли прилив страха, из-за которого я выбежал из дому, предчувствием того, что случится. Мой приятель с недовольным возгласом вошел в комнату и, нагнувшись, потушил фонарь. В темноте мой ум как бы проснулся. Я облегченно вздохнул.

Что сказала Маргет у забора

Когда я на следующее утро вышел из коттеджа, над горами еще виднелся туман, но солнце быстро сгоняло его. День был многообещающий, как видно, солнце кружило голову, хорошее настроение позволяло мне весело шутить над Джорджем, севшим завтракать в своем любимом старом халате, тогда как я был уже одет, вымыт и выбрит.

Приключение у зеленого пруда

Не знаю, кто из нас был более изумлен: Джордж или я. Слова эти были сказаны голосом, преисполненным страхом и мольбой, но они были сказаны тихо не для того, чтобы мой приятель не слышал их, а для того, чтобы придать им больше веса. Джордж отчетливо слышал их, и, когда я повернулся к нему, он недвижно стоял, уставившись вслед удалявшейся девушке.

Кожаный футляр

— Ого! Посмотрите на Ронни!
Этими словами меня встретил мой друг Джордж, лениво развалившийся на траве. Речь его сопровождалась изумленным взглядом.

Передвижения Данкана Шоу

Наступило молчание, длившееся с минуту. Потом Джордж засунул руки карманы и засвистел, чтобы скрыть свои чувства. Я продолжал молча сидеть на стуле. Руки мои висели, как плети, по сторонам. Я походил на побитого боксера. Всеми силами я старался собрать свои мысли. Мы оба молчали.

Я беру дело в свои руки

Следующее утро было холодным, сырым и туманным, но, несмотря на это, я встал веселый и готовый ко всему. Сознаюсь, что я накануне вечером улегся в постель усталый, уверенный, что мы проиграли дело и побеждены. Заснул я с каким-то чувством облегчения. Наши противники, то есть Шоу, выиграли дело — ну и Бог с ними. Во всяком случае, нас с Джорджем теперь оставят в покое. Но, проснувшись утром, я резко изменил свое мнение. Мне казалось, что два пункта требуют разъяснения.

Странный прием

Очутившись под деревьями, я остановился с чувством облегчения. Стволы деревьев росли на близком расстоянии друг от друга. С трудом я пробрался через гущу и вышел на другую сторону рощицы. Дорожка, по которой я шел, медленно спускалась вниз. Справа был подъем, а слева виднелись края утесов, за которыми, как я помнил, лежал глубокой обрыв, заполненный теперь туманом. Туман снова приподнялся, и я снова увидел перед собой рощу, за деревьями которой виднелись крыши построек. Я сразу же вспомнил о Форсите, и о том, что он сдал полуразрушенную ферму на Черной Горе какому-то иностранцу. Вспомнив это, я с интересом стал приглядываться, но ничего толком не мог рассмотреть. Туман снова опустился и я мог различить перед собой лишь поле. Слева виднелись края обрыва.

Телеграмма

«Черная Гора». Я с таким изумлением повторил название, и, по-видимому, мое лицо так ясно отражало мое изумление, что мой гость весело рассмеялся и спросил:
— Как, разве вы не знали, что у вас есть там арендатор?

Неприятный разговор

Там перед камином в глубоком удобном кресле сидел мистер Сеймор. Широко развалившись, он курил сигару. Улыбка, которая при виде меня расплылась по его лицу, появилась, однако, с опозданием. Гримаса злости, которую я при входе успел заметить, ясно выражала его настоящие чувства.

Разговор по телефону

— А что он еще говорил про мистера Шоу?..

Ночь

Когда я вышел из телефонной будки, в моем мозгу стоял шум и звон, точно на колокольне. Оплатив телефонный разговор, я отправился на станцию. Мне раньше не приходило в голову, что телеграмма могла быть ложной. Мои враги, по-видимому, задались целью выдворить меня хотя бы на сутки и приняли все меры для осуществления своего плана. Может быть, в эту самую минуту в Брэкенбридже происходили события, о которых я даже не догадывался. Я вспомнил таинственного посетителя в саду священника. Теперь я был уверен, что он следил за моими передвижениями, и что его послали удостовериться, что я действительно уеду на этом поезде. Войдя на станцию, я оглянулся. Вероятно, сейчас за мной тоже следили. Я уже раньше купил себе билет. В то время, как я проходил на платформу с чемоданом в руке, экспресс на всех парах подкатил к станции. Я стал размышлять: повернуться и выйти со станции значило бы показать следившим за мной, что мне известен их фокус. Беглым взглядом я окинул людей, стоявших на платформе. Их было довольно много: кто ехал сам, кто провожал, некоторые были одни. Среди них невозможно было отличить человека, посланного, чтобы следить за мной, но я нисколько не сомневался в том, что пара глаз безостановочно следила за мной. Я влез в спальный вагон и громко спросил проводника, нет ли там свободного места. Место оказалось, и кондуктор проводил меня к нему. Я сунул ему в руку полкроны и попросил оставить это место за мной, так как я должен был еще переговорить с один приятелем на другом конце поезда. «Мое имя Драйсдейл», — добавил я и быстро пошел по коридору.

Мой новый друг Смит

Когда я открыл глаза, в окнах был виден серый рассвет. Голова моя так болела, что я еле мог видеть. Прошло несколько минут, прежде чем я собрался с мыслями и сообразил, где я. Я поднял руку и нащупал здоровую рану на затылке, слипшиеся от крови волосы и уголь каминной решетки, о которую я ударился при падении. Должно быть, я пролежал так несколько часов. Мне было холодно, и я чувствовал себя несчастным. Я потерял не очень много крови, но, поднявшись на ноги, я почувствовал, что стою на них не совсем уверенно, и должен был опуститься в ближайшее кресло. Голова моя кружилась.

Красавица

Я не заметил, как следует, что происходило со мной в следующие десять минут, был слишком потрясен, чтобы соображать. Я был обманут, обманут поразительно умным человеком. Неожиданность последнего хода Смита застала меня врасплох. Когда я опомнился, во мне так и пылало оскорбленное самолюбие. До тех пор я обычно нарушал их планы. Вчера ночью я получил крупное преимущество или, во всяком случае, помешал их окончательной победе. Я теперь все пропало. Как глупая муха, я забрался прямо в лапы паука, и паук этот не замедлит сожрать меня. «Болван, болван, — повторял я себе, — разве мое первое знакомство с Черной Горой не было достаточным указанием для любого, кто не был идиотом, „что-то там неладно“. Эта собака, этот краснорожий мерзавец — они были там недаром. Как наивно поверил я объяснениям Смита и, точно ребенок, принял его приглашение. Развязный язык, приятное обращение — и дело сделано».

На борту судна

Это было длинное путешествие по неудобным дорогам с неизбежной тряской. Мы ехали, должно быть, часа два с половиной, прежде чем машина остановилась. Я услышал как хлопнули ворота, и мы двинулись дальше. Теперь мы продвигались как будто с трудом. Машина пыхтела, точно под колесами был щебень или рыхлая земля. Потом новая остановка, и опять кто-то соскочил с водительского сиденья. До моих ушей снова донесся звук открываемых ворот. Когда мы двинулись снова, я услышал скрипение тормозов. Мои ноги оказались наверху. А ящики, на которых я лежал, покатились вниз. Грузовик спускался по крутому спуску.

Рулевой

Вскоре послышался неравномерный шум маленького астматического мотора.

Я снова вижу красавицу

В каюте было темно, душно и грязно. Должно быть, я пролежал около часа в полусне, прежде чем смог собраться силами и подняться. Сначала я подумал, что нахожусь в библиотеке Брэкенбридж-Холла, и что у меня все еще идет кровь из головы после удара о каминную решетку. Шум волн, ударявшихся о крошечный иллюминатор, вернул меня к суровой действительности. Я проглотил какой-то яд в еде или питье. Шкипер также стал жертвой этого яда. Вода, согретая в кочегарке — вот оно что! Вода, в которой я варил кофе! А шкипер пил еще больше, чем я. Что все это значило? Что команда хотела избавиться от меня — это я понимал, но шкипер! Может быть, они взбунтовались и воспользовались случаем заодно со мной сбросить шкипера? Каюта, в которой я находился, была совсем маленькая: едва хватало места человеку, чтобы одеться. Дверь, как и ожидал, была закрыта. Через иллюминатор я видел, что наступают сумерки. Должно быть, я проспал почти двенадцать часов. Еще двенадцать часов, и мы будем у цели. Они мне оставили портсигар, но коробка спичек исчезла. Я нашел, однако, несколько оставшихся спичек на дне кармана и лег на спину, чтобы покурить и прийти в себя. Нам не везло. Успех уже улыбался. Но при мысли о Маргет холодная дрожь пробежала у меня по спине, я со страхом приподнялся и сел.

Снова на Черной Горе

Я ответил не сразу. Мне хорошо был известен сорт людей, с которыми я теперь имел дело. Вдруг это была какая-нибудь милая ловушка, которая окончательно меня погубит? При этой мысли я громко рассмеялся. «Окончательно погубит!». Да разве я уже сейчас не был на краю гибели?

Тайник лэрда

Гельдарт держал у себя хороший виски. Сидя глубоко в плетеном кресле в гостиной, мистер Шоу выпил то, что я ему налил: румянец снова покрыл его щеки, и дрожащие губы сразу порозовели. Мы с Джорджем тоже выпили по стаканчику, а Джерри настоял на том, чтобы не присоединяться: должно быть, потому, что ему казалось чем-то необычайным — пить виски в девять часов утра, тем более, что он терпеть его не мог.

Последняя ставка

— Можете быть уверены, — повторил он, рассмеявшись при виде нашего изумления.