Тайна мистера Ньюстеда — криминальный роман английской писательницы Мери Беллок Лаундес.
Оглавление
У памятника Боадицеи
Сержант Чандлер берется за дело
Снова дома!
Томительные поиски
Местный музей и его попечитель
«Вдова вы или нет?»
Объявление
Ищут Генри Ньюстеда!
Усмешка
«Он жив. Но кто он?»
Отставка Дженни
Фотография
В преддверии суда
Сомнения Чандлера
На процессе Джемса Брауна
Черная шапочка
Читать фрагмент
У памятника Боадицеи
Где же он? Что с ним могло случиться?
Дженни Ньюстед – ей странно было думать о себе под этим именем, так как она была замужем всего три дня, – стояла, прислонившись к пьедесталу огромного памятника Боадицеи на северной стороне Весминистерского моста. Она пристально вглядывалась – и ее серые глаза заволакивал туман усталости, – в бесконечную вереницу мужчин и женщин, проходивших перед нею по всем направлениям.
Когда она только сюда пришла – как раз перед тем, как часы Биг-Бена пробили пять, – Дженни чувствовала себя хотя и внутренне смятенной необычным для всякой женщины приключением брака, все же, при этом, бодрой, уверенной и спокойно смотрящей на ближайшие шаги в ее жизни.
Муж сказал ей, что может запоздать на несколько минут, и первые полчаса она ждала терпеливо, почти что с удовольствием.
Было некоторым облегчением оказаться вдруг одной после семидесяти часов, проведенных в непрерывном общении с человеческим существом, и при этом с мужчиной, который за несколько минут превратился, как ей казалось, из почтительного поклонника в непринужденного и не очень терпеливого властителя. И все-таки она гордилась своим умным и решительным Генри. Дженни Ньюстед, хотя ей и было уже двадцать два года, очень мало знала о мужчинах и их обычаях. Но когда Биг-Бен пробил три четверти шестого, и стрелка стала все ближе придвигаться к шести, Дженни стало не по себе. В половине седьмого она пришла в ужасную тревогу, и около семи она себе повторяла, что с ее мужем, очевидно, произошел несчастный случай. Хотя она знала его еще мало, она с самого начала познакомилась с двумя чертами Генри Ньюстеда. Он был всегда чрезвычайно точен и деловит; и в то же время требовал, чтобы и другие были настолько же точными.
Недели три назад, когда он еще за нею ухаживал, она сильно запоздала – примерно на полчаса – на их свидание в Сент-Джемском парке. Это его разгневало, и он дал ей почувствовать свой гнев. Правда, увидев, насколько он ее больно задел, он, в конце концов, сказал, что был так разозлен именно из-за своей сильной любви к ней. «Мне приходило в голову, что вы променяли меня на какого-нибудь другого типа!» – воскликнул он.
А тогда была серьезная причина для запоздания; теперь же нельзя было придумать никакой причины, оправдывавшей его отсутствие.
За обедом в маленьком ресторанчике они решили, что она пойдет собрать свои вещи из того отеля, где они провели первые дни совместной жизни. За это время он должен был сделать деловой визит, а потом отправиться в маленькую лавку на Ранелаг-Стрит, которую они приобрели вместе со всем запасом товаров. Там он должен был остаться около получаса, заплатить наличными триста фунтов за приобретение магазина, принять в свое заведование помещение и еще раз осмотреть запасы сластей и прохладительных напитков, остающихся после миссис Маллинс, у которой они покупали магазин. Миссис Маллинс, конечно, могла захотеть задержать его разговором, но Ньюстед был не такой человек, чтобы проявлять особое терпение к старым дамам, когда деловой разговор был окончен. Кроме того, на Ранелаг-Стрит он должен был быть в половине четвертого, и ему осталось достаточно времени, чтобы к пяти встретиться со своей женой.
Генри Ньюстед расписал целый план действий: они должны были пройти через мост до вокзала Ватерлоо, взять из хранения багажа два сундука молодой жены и затем на такси отправиться на их новую квартиру.
Ньюстед был коммивояжером по отрасли шелковых чулок. Это означало, что его жене время от времени придется оставаться долгое время одной. Но в таких случаях, чтобы составить ей компанию должна была приезжать ее младшая сестра Лойс – живая, хорошенькая, веселая и во всех отношениях не похожая на Дженни.
Генри Ньюстед уже придумывал способы увеличить доходы от этой забавной маленькой лавки. Он предполагал, например, держать наготове окорок и глыбу масла, чтобы делать бутерброды на глазах у покупателей. Он уверял, что публика охотно будет платить больше, если воочию убедится в доброкачественности товара.
Сделка при этом была крайне выгодная. Миссис Маллинс и ее отсутствующий внук стремились возможно скорее получить деньги и уехать. Поезд в Кольчестер, на котором должна была ехать старая дама, уходил из Лондона в половине шестого. Мистер Ньюстед составил такое точное расписание, и поэтому легко понять, что его жена около семи часов испытывала величайшую тревогу.
Она закрыла глаза, и полицейский, который за нею наблюдал, подошел к ней с сочувствием.
– Ждете друга, мисс? – спросил он.
– Мой муж должен был встретиться здесь со мной в пять, – сказала она растеряно, и глаза ее наполнились слезами.
– У него, наверное, были перед тем всякие дела?
Она кивнула.
– Ну, знаете, дела иногда отнимают больше времени, чем думаешь! – сказал он весело. – Ну, пока, и всякого счастья!
Несколько приободрившись, она снова стала следить за толпою народа, протекавшего перед ней по широкому тротуару. Четыре раза за следующую четверть часа она испытала разочарование, приняв издали какого-нибудь господина за мужа.
Генри Ньюстед был рослый, хорошо сложенный человек, с ясными карими глазами и темными волосами – он имел представительный вид и всегда хорошо одевался. Но почему-то Дженни гордилась им больше, когда он был женихом Дженни Стреттон, чем теперь, когда он был мужем Дженни Ньюстед. Она не могла бы сказать, почему – даже в самой затаенной глубине души – и все-таки это было так.
До самого недавнего времени она много занималась разбором своих чувств, но когда началось это короткое страстное сватовство, оно увлекло ее на волнах нового неизданного чувства. Ее брак был своего рода переломом. За последние три дня у нее накопилось много материала для размышлений.
Прежде всего, Генри Ньюстед был крайне тщеславным человеком, и она обнаружила этот недостаток только после их свадьбы. Хотя он был крайне бережлив, она с удивлением заметила, как много он тратит на всякие средства для поддержания красоты: бриллиантин, полировку ногтей и так далее. Ее также поразило необыкновенное количество его костюмов. Семь смен, и при этом пять шляп! Поэтому она должна была особенно вглядываться в каждого проходившего рослого мужчину. Она совершенно не знала, как может оказаться одет ее муж. Было вполне понятно, что он зашел на свою старую квартиру и переоделся перед тем, как отправиться на Ранелаг-Стрит. Она отошла немного вправо и стала следить за людьми, выходившими из трамваев, или входившими в них, хотя она отлично знала, что ее муж не предполагал приехать на трамвае. Наконец, она присела на свой чемоданчик. Но новый полицейский, стоявший на посту, подошел к ней и сказал:
– Боюсь, что это не позволяется, мисс: там, за углом, есть скамейка.
Она покорно поднялась, и, увидев, что она уходит, полицейский спросил:
– Поджидаете вашего милого, а?
Она гордо ответила:
– Я жду мужа!
– А, так? Ну, что же, его-то вы, пожалуй, скорее дождетесь.
Она повторяла себе, что это, несомненно, так. За последние три дня Генри Ньюстед дал ей понять, что не только она сама, но и все, что ей принадлежит, является его нераздельной собственностью. Трудно было подумать, что пять недель тому назад она вообще не знала о существовании этого человека. При ее скромности ей казалось изумительным, что такой умный и красивый человек избрал ее, Дженни Стреттон, себе в жены. В эти первые дни он был с ней крайне щедрым, и за какую-нибудь неделю посетил с ней столько всяких увеселительных мест, сколько она не посещала за всю свою предшествующую жизнь.
Но с той поры, как она сказала «Да», и особенно с тех пор, как она получила свои деньги от душеприказчиков ее покойной родственницы, Ньюстед стал гораздо осмотрительнее. Он прекратил хождение по кинематографам и занялся поисками какого-нибудь предприятия, которое могло бы дать одновременно и занятие, и доход. Найдя по счастливому случаю эту лавку на Ранелаг-Стрит, он страстно занялся устройством этого дела, в которое Дженни вложила немало надежд.
В одном отношении Генри Ньюстед сильно разочаровал ее и до, и после свадьбы. Он решительно отказался проехать с ней в гости к ее матери или повидаться с сестрой Лойс. Правда, Лойс в то время находилась в Брайтоне, где у нее было временное, но очень доходное место: она показывала, как поджаривать на какой-то новой сковородке на выставке домашнего хозяйства.
Миссис Стреттон считала поведение своего будущего зятя несколько странным и была на него в претензии. Она один раз иронически заметила: «Очевидно, мистер Ньюстед слишком важный господин, чтобы покинуть Уэст-Энд».
Но как раз в то утро Генри обрадовал свою жену, обещав ей, что они скоро отправятся повидать ее мать. Он затем сказал, что думает сговориться с одним таксистом, чтобы отправиться в Гильпинс-Грин и привезти оттуда «старую лэди», как он называл мать Дженни, на Ранелаг-Стрит. Дженни робко спросила, сколько это будет стоить, а муж ответил с ласковым оттенком в голосе, напоминавшим дни до свадьбы: «Хотя бы это стоило и больше десяти шиллингов, для тебя, милая, я очень охотно сделаю это».
Он никогда не говорил с ней так ласково с той минуты, как они вышли из пустой церкви, где их венчали. Дженни невольно задумалась над тем, не разочаровала ли она чем-нибудь Генри; и хотя она старалась не признаваться себе в этом страхе, он увеличивался с каждым часом.
Дженни Стреттон как раз за последнее время очень повезло. Мисс Беннет, старушка, отдаленная родственница ее покойного отца, у которой она состояла не то в виде компаньонки, не то в виде экономки, завещала ей 500 фунтов. Пятьсот фунтов Дженни и около четырех тысяч фунтов своему внучатому племяннику, которого она никогда не видела. Молодой Беннет позволил ей остаться еще несколько недель в маленьком домике миссис Беннет вместе с ее прислугой Розой Паунс. Через эту мисс Паунс Дженни впервые узнала, что ею интересуется Генри Ньюстед. Он жил поблизости, с одним знакомым обеих молодых женщин, которого постоянно расспрашивал об экономке покойной мисс Беннет. Он даже признался своей домохозяйке, что с первого взгляда влюбился в мисс Стреттон, и что готов ей предложить «пожизненное место». И это – до того, как они вообще перемолвились хотя бы одним словом!
Как все это теперь казалось давно! И все-таки они встретились в первый раз пять недель тому назад.
Дженни Ньюстед внезапно вернулась к настоящему: пугающему, тревожному настоящему. На огромном циферблате Биг-Бена стрелки показывали половину восьмого. Теперь она была уверена, что с ее мужем случилось что-то необычайное и неожиданное. Странно, она почему-то не думала, что с ним случилось какое-нибудь несчастье. Генри Ньюстед не был из тех людей, которые попадают под колеса!
Теперь она жалела, что не отправилась прямо на Ранелаг-Стрит в шесть часов. Наверное, она бы его там застала, когда он пересчитывал свои товары, при этом теряя всякое представление о времени. Но ей даже не пришло на мысль ослушаться его старого предписания ждать его на указанном месте. Она бы не дерзнула этого сделать, хотя и горько жалела теперь об этом. Да, не дерзнула бы. Она немножко боялась мистера Ньюстеда – так она его еще иногда мысленно называла. Три дня более тесной близости не внесли успокоения в ее сердце. Наоборот, она с тревогой задумывалась, соответствует ли она представлениям своего мужа об идеальной женщине. В частности, она проявила недостаточное умение поддерживать в порядке его одежду. Но даже самой умной и ловкой девушке было бы нелегко как следует чистить и гладить в этой ужасной маленькой комнате, около моста Ватерлоо! Дженни с отвращением вспоминала и комнату, и хозяйку, веселую, но крайне неряшливую женщину, не скрывавшую, что она не считает их настоящими мужем и женой.
К счастью, все это было уже позади. Комнаты над лавкой на Ранелаг-Стрит были чистенькие, с хорошей мебелью, и старая миссис Маллинс поддерживала свою квартиру в идеальном порядке.
Дженни ждала у большой статуи Боадицеи, пока не пробило без четверти восемь, и затем, чувствуя головокружение от усталости, она медленно пошла через мост. У нее в руке был только маленький чемоданчик с ночным бельем, головной и зубной щетками и парой туфель, так как жених не хотел, чтобы она брала с собой другие вещи в ту комнату, которую они поспешно оставили в это утро. Ее сундуки хранились на вокзале Ватерлоо.
