Тайна Кузнецкого Моста

Содержание

Тайна Кузнецкого Моста

В подъемной машине

Она

В пассаже Солодовникова

Исповедь Ларисы Михайловны

Соперницы

Вторая встреча

Свидание

Исчезновение

В ожидании свидания

В магазине Мюр и Мерилиз

Джек-потрошитель

Первое время и Лариса Михайловна, и Вася хранили молчание. Казалось, каждый из них боялся начать разговор. Но оба в то же время чувствовали, что решительное объяснение предстоит и что чем скорее к нему приступить, тем лучше. Вася ясно ощущал, как тревожно билось его сердце — ему казалось, что может сосчитать его удары.

Преступление

На время нам придется уклониться от правильного течения нашего рассказа и заняться двумя молодыми людьми, подъехавший на простом извозчике к вокзалу московско-брестской железной дороги к отходу почтового поезда. Это был вечер дня следующего за свиданием Ларисы Михайловны и Бронского. Лариса Михайловна, получив страшную карточку Джека-Потрошителя, не спала всю ночь, заставила лечь у себя в спальне горничную, положила на маленьком ночном столике заряженный револьвер. С револьвером этим произошла целая история: за ним она должна была пойти в кабинет мужа, куда не входила уже давно. Мужа не было дома и похищение револьвера не представляло больших затруднений, но Лариса Михайловна опасалась, что муж, вернувшись, хватится револьвера, исчезновение которого может его поразить и даже, испугать. Как тогда она объяснит ему похищение револьвера?.. Все обошлось, однако, благополучно: Лунин пришел поздно и револьвера не хватился. Весь следующий день Лариса Михайловна выходила из будуара и почти не вставала с кушетки. У нее чрезвычайно болела голова. Часу во втором она послала в номера Фальц-Фейна, узнать вернулась ли Клавдия Петровна. Получился ответ более чем странный: Клавдия Петровна была, сказала, что она гостит у одной своей институтской подруги, которую давно не видала и с которой случайно встретилась, и затем опять уехала. Своей прислуге она оставила денег на расходы и сказала, чтобы они не беспокоились… Лариса Михайловна решительно не знала, что подумать о странном поведении Карминой.

Темной ночью

Тщательны были поиски виновника страшной драмы, разыгравшейся в номере гостиницы и рассказанной нами в предшествующей главе, но не привели они ни к каким результатам. Местная полиция употребила все усилия, осмотрела все гостиницы, все трактиры, все притоны города — все напрасно: злодей словно в воду канул. Только на другой день удалось напасть на след извозчика, который вез таинственного злодея и его несчастную жертву с вокзала в гостиницу; разумеется, как только установлено было, что это были приезжие, был учрежден надзор за вокзалом, были посланы телеграммы по всем станциям дороги с перечислением тех общих примет преступника, которые запомнили извозчик и коридорный гостиницы, почти не видавшие, впрочем, лица таинственного незнакомца. Все это было напрасно. Преступник пропал и давно уже успел скрыть все следы своего преступления. Если бы полиция раньше напала на единственное оставленное им указание, на извозчика, доставившего их в гостиницу, и тогда бы результат был бы тот же: ни извозчик, ни коридорный гостиницы не узнали бы преступника в невзрачном, пассажире третьего класса, скромно одетом и скромно отправившимся в обратный путь в вагоне, переполненном рабочими, следующими в Москву на заработки. Теперь лицо его было открыто и он, видимо, не прятался от людей. Он охотно со всеми разговаривал и охотно выходил на всех станциях, чтобы вместе с другими пассажирами выпить в буфете рюмку водки. Водку он закусывал ржавой селедкой, и закусывал с видимым удовольствием. Роль свою он исполнял так хорошо, что никому и в голову не могло прийти, что это тот самый пассажир, который только что в отдельном купе первого класса приехал из Москвы и казался тогда аристократом чистейшей крови. Одно только, что могло остановить внимание наблюдателя, — это большой узел, бывший у этого пассажира. К узлу этому он относился с большим вниманием: с осторожностью запрятал его под лавку, часто нагибался и ощупывал его руками, словно желая удостовериться, что узел в порядке. Если бы кому-нибудь удалось развязать этот таинственный узел, он был бы поражен, найдя в нем среди пакли и соломы изящный дорогой, небольшой чемоданчик. В одном из отделений чемоданчика, в вате, покрытой клеенкой, лежала с застывшим на лице выражением ужаса м удивления — мертвая голова несчастной, варварски убитой женщины.

Глава ХІV

Незнакомец сейчас же пошел дальше, как только освободился от своей ноши и услышал два стука в забор, обозначавшие, по-видимому, что ноша принята. Он с сосредоточенно угрюмым видом закутался в свой плащ и пешком прошел все расстояние до того дома, в котором он пробыл несколько часов вслед за приездом. При его приближении к калитке, она отворилась сама и пропустила его. Незнакомец очутился на небольшом узком дворике, под одним из навесов которого стоял знакомый нам шарабанчик. Калитку ему открыл, очевидно, поджидавший его Ефим.

Первые следы

Лариса Михайловна решительно потерялась. Страшная картина с такой очевидностью возникла перед ее умственным взором, что бедная женщина содрогнулась. Теперь она уже была глубоко убеждена, что несчастная женщина, которую неизвестный злодей завез в незнакомый город и там убил, отрубив голову, — была именно Клавдия Петровна Кармина. Она даже видела прямую связь между получением его карточки «Джека — Потрошителя» и страшным преступлением, рассказ о котором она вычитала в, газетах. Чувство безысходного отчаянья вдруг охватило все ее существо, овладело ей душой, истомленной неизвестностью и ужасом. Она положительно не знала, что предпринять, как поступить, куда пойти, кому заявить о страшных своих подозрениях в бессилии она опустилась на стул в номере пропавшей Клавдии Петровны и, чувствуя, что с ней может случиться обморок, тихим, еле слышным голосом обратилась к тут же стоявшей горничной Карминой:
— Воды…

Преследование

Когда Лариса Михайловна вышла, наконец, на Кузнецкий мост и, огладываясь почти безотчетно по сторонам, медленно направилась налево, вся поглощенная овладевшими ею чувствами, глаза ее нечаянно встретились с проницательным взглядом одного из прохожих, очевидно, устремленным на нее. Она вздрогнула, заметив этот любопытный, испытующий, словно насмешливый взгляд: ей разом вспомнились и карточка Джека-Потрошителя, и таинственное исчезновение Клавдии Петровны; Лариса Михайловна почувствовала, что сердце ее замерло на секунду, затем вдруг заволновалось, забилось, обливаясь потоками горячей крови… Впечатление было таково, словно перед ней вдруг появилось какое-нибудь страшное, угрожающее привидение. Как молния, в голове обезумевшее от испуга женщины вдруг пролетели вереницы мыслей: она решительно никогда прежде не видала и не встречала этого человека; он смотрит на нее смело, почти дерзко; что-то нахальное, вызывающее видит она в его бесцветных глазах; он смотрит на нее такими глазами, какими может смотреть только мужчина, знающий что-нибудь нехорошее относительно женщины… Кто он а что он знает?.. Что хочет сказать его насмешливый, полупрезрительный, полуснисходительный взгляд?..

Визит

Лариса Михайловна думала теперь только об одном: скорее приехать домой и скорее в будуаре своем спрятаться от преследования. Постоянное нервное раздражение, утомление от пережитых в течение последней недели волнений и злополучная карточка страшного Джека — все это вместе взятое сделало то, что Лариса Михайловна решительно не могла отделаться от паники, овладевшей ей при встрече с незнакомцем. Она вздохнула полной грудью только тогда, когда очутилась уже в своем будуаре, на своей любимой кушетке и с наслаждением думала, что этому неизвестному господину, с отвратительным, проницательным взглядом его близоруких глаз, не легко будет теперь проникнуть к ней.

Заговорщики

— Что вам угодно?

Молодой человек

Ардалион Семенович продолжал переговоры с таким искусством, так ловко и осторожно, что вскоре победил предубеждение Ларисы Михайловны: она начала понимать, что она ошиблась и что у нее нет поводов опасаться этого странного господина, который казался ей теперь не страшным, а скорее смешным. С каждым словом Кукина она все более и более убеждались, что этот белобрысый, поношенный, близорукий гость может действительно пригодиться ей и помочь напасть на след Клавдии Петровны. Она решилась подробно его обо всем расспросить и затем, вполне удостоверившись в правдивости его слов, воспользоваться его услугами. В то же самое время и Кукин сообразил, что он хорошего «бобра» убить может, войдя в союз с этой милой и пылкой барынькой… Всматриваясь в нее, нужно действовать по простоте и что чем откровеннее с ней объясняться, тем будет лучше.

Новая неожиданность

Ардалион Семенович, разумеется, ни на одну минуту не придал значения страшному предположению Ларисы Михайловны: он слишком хорошо знал Васю Бронского, чтобы подозревать его в таком страшном преступлении. Правда, что Лариса Михайловна скрыла от него одно очень важное обстоятельство, а именно получение карточки Джека-Потрошителя; эта карточка, может быть, смутила бы и Ардалиошу и хотя не заставила бы его поверить в возможность убийства со стороны Васи, а также предположить невозможное — что Вася и Джек одно и тоже лицо, но, во всяком случае, карточка эта произвела бы на него впечатление и он задумался бы, убедившись, что вся эта история не так проста, как он думал. Кто знает может быть, узнав о карточке Джека, он поступил бы совсем иначе — поспешил бы поскорее ретироваться и не впутался бы во все это сложное дело: Ардалиоша не любил страшных историй и боялся всего того, что ставило его в соприкосновение с крупной уголовщиной. Но теперь он смотрел на дело с комической стороны и готов был до упаду хохотать над диким предположением Луниной.

Объяснение

— Ты?! — только после нескольких секунд молчания мог воскликнуть Ардалиоша, совершенно не подготовленный к подобной встрече.

Тучи сгущаются

Оставим Васю и Кукина мирно беседовать в отдельном кабинете «Эрмитажа» — тайна, которую передал Бронский Ардалиоше, будет нами своевременно рассказана читателю; теперь же займемся мужем Клавдии Петровны, которому отныне предстоит играть немаловажную роль в дальнейшем развитии романа.

Обморок

Быстро сообразив положение, Лариса Михайловна решила, что невозможно принять Ардалиона Семеновича в присутствии Кармина, это могло повлечь за собой неприятные для нее разоблачения — она вовсе не хотела, чтобы и Виктор Павлович узнал об отношениях ее к Бронскому. Мало того: она не могла допустить, чтобы Кармин заподозрил интимную причину исчезновения Клавдии Петровны до тех пор по крайней мере, пока не будет окончательно установлено, что Клавдия скрылась вместе с Бронским, или что она жертва ужасного преступления. Все эти мысли быстро проскользнули в голове молодой женщины, и она поспешила обратиться к гостю:
— Я должна на минуту оставить вас, Виктор Павлович! Ко мне пришли по очень важному делу…

В кофейной Филиппова

В течение минуты Виктор Павлович напрасно ожидал ответа Ардалиона Семеновича: тот стоял перед ним молча, с широко открытыми глазами и, в сильнейшем смущении, шевелил только беззвучно губами!

Новые люди

В то же самое время, когда Виктор Павлович и Ардалиоша беседовали в кофейной Филиппова, на Тверской, и Ардалион Семенович передавал Кармину все подробности, узнанные им на месте совершения страшного убийства, — в той же кофейной, только в противоположном углу, за небольшим столиком, примыкавшим к зеленой занавеске, закрывавшей до половины громадное зеркальное окно, выходящее на улицу, оживленно разговаривали двое, пока еще неизвестных читателям, мужчин. Один из них — высокий, плотный брюнет, с большими тщательно расчесанными бакенами и густыми, вьющимися, зачесанными назад волосами, — давно уже пришел в кофейную и давно уже лениво просматривал газеты, покуривая сигару и время от времени пристально взглядывая на сухощавого господина в цилиндре и золотых очках, занимавшего столик в нескольких шагах от него. Сухощавый господин сидел неподвижно и, по-видимому, весь был поглощен чтением немецкой иллюстрации, но в сущности и он часто бросал косые, словно изучающие что-то взгляды на брюнета с баками. Этому последнему суждено играть немаловажную роль в нашем повествовании, а потому пора читателю познакомиться с ним. Это Марк Григорьевич Баулов, агент страхового общества, комиссионер разных кредитных учреждений и промышленных фирм. Круг его деятельности — Поволжье, но он часто бывает и в Москве, где у него немало знакомств и довольно большие связи в коммерческом мире. Он холост, сумел скопить кругленький капиталец, хорошо образован, считается человеком очень приятным в обществе; имеет кроме того, репутацию человека вполне делового, на слово которого можно положиться и с которым очень приятно иметь дело, в настоящее время он уже около месяца живет в Москве и здесь удерживают его не столько дела, сколько полная статная красавица, девятнадцатилетняя дочь богатого купца Алексея Михайловича Уксусова, ведущего большие дела по продаже и изготовлению бумажной пряжи. Баулов давно знает Уксусова и всю его семью. Давно он присматривается к его дочери, Зинаиде Алексеевне, являющейся единственной наследницей богатого старика, но до последнего времени ему никогда и в голову не приходила мысль о возможности брака между ним и красавицей Зиной, дочерью миллионера. Теперь обстоятельства изменились, и Марк Григорьевич, начал серьезно подумывать о Зинаиде Алексеевне, причем его уже не пугала ни разница их состояний, ни суровая гордость старика, мечтавшего, как казалось Баулову прежде, выдать дочь за такого же богача, как и он сам. Во время последнего приезда в Москву Марк Григорьевич получил очевидные доказательства того, что красавица Зина не совсем к нему равнодушна, и в тоже самое время он имел повод убедиться, что и старик Уксусов едва ли будет иметь что-нибудь против его женитьбы на дочери. По крайней мере, старик был с ним до чрезвычайности любезен, и почти явно поощрял на ухаживанья за дочерью. Не зная, чему приписать такой оборот дела, Марк Григорьевич, однако, радовался и продолжал жить в Москве, все откладывая и откладывая день отъезда и ежедневно бывая у Уксусовых. Ему давно уже сильно нравилась Зина, да и миллионы Уксусова в значительной степени казались заманчивыми… Он считал бы себя теперь счастливейшим человеком в мире, мнил бы себя на верху человеческого блаженства, если бы одно совершенно неожиданное обстоятельство не омрачило бы светлого горизонта его жизни.

У Тестова

Свои отношения к господину в золотых очках и цилиндре Марк Григорьевич Баулов не захотел рассказывать тут же в кофейной Филиппова, в двух шагах от того самого субъекта, который в последнее время отравил ему жизнь. Он находил это неудобным и предложил Звонареву отправиться в какой-нибудь ресторан.

Шантаж

Дмитрий Фаддеич взял второе письмецо, точно также поднес его к носу и прежним, несколько недоумевающим тоном заметил:
— Violette de parme.

За защитой

Обед кончился и Дмитрий Фаддеич приказал подать кофе, ликеров и сигар. Выбрав парочку сигар, известных под названием «долгоруковских», оба собеседника закурил их и, откинувшись на спинку дивана, возобновили прерванную беседу.

Глава XXIX

Дмитрий Фаддеич очень скоро решил, как следует поступить: он взял у Баулова всю, как он выражался, «литературу» его навязчивой корреспондентки и отправился сам в сыскное отделение.

На маскараде

Как и следовало ожидать, начальник сыскного отделения принял горячее участие в положении Марка Григорьевича, и Дмитрий Фаддеич ушел от него вполне успокоенный и удовлетворенный, с готовым уже планом для дальнейших действий. Было девять часов вечера, когда Звонарев вышел из отделения, любезно простившись с обоими помощниками, и задал себе вопрос, куда теперь идти: встретиться с Бауловым он должен на маскараде Немецкого клуба — там раньше двенадцати нечего делать. Постояв в нерешительности несколько минут у ворот на тротуаре в Гнездниковском переулке, Дмитрий Фаддеич вспомнил, что он не отдыхал после обеда, и решил, что ему теперь непременно надлежит отдохнуть, так как ночь, по всему вероятию, придется провести без сна. Решив таким образом, Дмитрий Фаддеич нанял извозчика и уехал домой.

Маска

Дмитрий Фаддеич, имевший обширное знакомство в среде дам «малощепетильных», охотно посещающих маскарады даже Немецкого клуба, не был удивлен откровенной навязчивостью подошедшей к ним маски, но зато Баулов сильно встревожился неожиданным вторжением в их общество, по-видимому, прелестной незнакомки. Ему сейчас же представилось, что подошла к ним именно та, которая его так настойчиво, так упорно преследует и которая довела его, наконец, до того, что он вынужден был прибегнуть к содействию полиции. Марк Григорьевич решительно не знал, что предпринять: постыдно бежать ли сейчас же, или оставаться и ждать, что будет говорить и делать незнакомка.. После минутного колебания, он решился на последнее и начал пристально всматриваться в собеседницу доктора, с очевидной целью поскорее обнаружить ее инкогнито. И чем больше он всматривался, тем больше убеждался, что маска эта не из числа обычных посетительниц маскарадов Немецкого клуба: она слишком изящна была для маскарадных фей, да и туалет ее был необычайно свеж.

Опять Клавдия Петровна

— Куда же ты меня ведешь, «куда влечешь с неудержимой силой»? — комическим тоном продекламировал Звонарев, еле поспевая за быстро пробиравшейся в толпе маской.

В осадном положении

Несколько минут оба они молчали. Клавдия Петровна сидела, опустив голову, видимо стараясь скрыть то смущение, которое ею все более и более овладевало, несмотря на видимое старание казаться спокойной, Дмитрий Фаддеич по-прежнему сидел, откинувшись на спинку кресла, и внимательно, с любопытством и как будто даже с сожалением смотрел на свою собеседницу. Казалось, он все еще не верил себе и не был окончательно убежден, что перед ним, в этом странном, почти неприличном костюме маскарадного пажа, сидит именно Клавдия Петровна Кармина, отличавшаяся до сих пор скромностью и даже застенчивостью…

У таинственной дамы

Доктор очень образовался встрече с Василием Андреевичем, сейчас же познакомил его с Бауловым и они все втроем составили точный план действий на следующий день, когда Баулову надлежало отправиться в гостиницу «Континенталь» для свиданий с преследующей его дамой.

Свидание

Войдя Баулов быстро осмотрелся и сразу же заметил, что в номере никого кроме его самого и блондинки, нет. Небольшая спальня, отделяющаяся от главной комнаты драпировкой, была совершенно открыта, так что было вполне очевидно, что и там никого нет. Этот быстрый обзор места действия несколько успокоил Баулова. Он с облегчением вздохнул и сделал еще шаг вперед.

Дело выясняется

Понятно смущение, овладевшее Бауловым, при виде того, что произошло перед его глазами. Он решительно потерялся, поспешно начал отступать к выходу из номера и в тоже время, испуганно озираясь, несколько раз произнес, умышленно повышая голос:
— Что? Что такое!? Ловушка какая-то, западня?!

Дело выяснилось

— Итак, — продолжал после небольшой паузы Страхов, — прочту вам, господа, эту смутившую меня страничку дневника моей жены.

Перед катастрофой

В то самое время, когда в «Континентале» таким образом мирно улаживался эпизод с Бауловым, и Дмитрий Фаддеич уже помышлял, как бы скорее уехать и начать улаживать и хлопотать по делу Клавдии Петровны и ее нечастного мужа, при одной мысли о котором сердце доктора сжималось от боли, — Клавдия Петровна переживала самую страшную минуту своей жизни.

Катастрофа

Можно представить себе удивление Паши, горничной Ларисы Михайловны, когда она, открыв парадную дверь, увидала на пороге Клавдию Петровну.

Приложение I. Вражда. Рассказ

Мрачная, почти зловещая тишина царит в обширном доме Бронских. Просторные, так называемые «парадные» комнаты наглухо заперты — вся семья кое-как ютится в нескольких комнатах, смежных со спальней хозяйки дома, да в мезонине, где почти безвыходно уже течение многих лет живет старик Семен Николаевич Бронский. В спальне, после отчаянной борьбы за жизнь, медленно, спокойно, но долго умирает жена Семена Николаевича, Пелагея Петровна.

Приложение II. Гражданкин А. Николай Ракшанин — «русская монтепеновщина» и «маленькая достоевщина»

Несколько слов о биографии русского автора замечательных уголовных и исторических (да и не только) романов и рассказов.