Сапфир

Сапфир — детективный роман английского писателя А. Э. В. Мейсона из цикла о расследованиях инспектора Ано и его друга Рикардо

Оглавление

В лесу
Пакетик
Первое появление сапфира
Пленники солнца
Ворота закрываются
Играющие дети
Дядя Воскресенье
Первое восхождение на «Зуб Пагоды»
На Адамовом пике
Тень прошлого
Волшебная флейта
Ужас Имогены
Индус
Совет в храме на скале
Прощание с Адамовым Пиком
Комната молчания
Система 705
Имогена задает вопросы
Джилл Лесли
Первое представление «Дидоны»
Конкурентка
На маскараде
Ридикюль Летти Рэнсом
Четвертая кража
Собственность короны
Воровская компания
И последняя

Читать фрагмент

В лесу
Я не могу утверждать, что весь мир ожидает моего рассказа, так как мир ничего еще о нем не знает. Но я хочу его рассказать. Никто не мог бы сделать этого лучше меня – только Майкл Кроутер; но он сейчас занят только своей душою.
Да и то – лишь будущим своей души. Прошлое его не интересует, а дни его непросветленной деятельности скрыты в облаках за его спиной. Он смотрит на другое облако впереди себя, горящее серебром самой необыкновенной надежды в мире. Но прошлое его души и деяний – в сердце этой повести. Я сам принимал участие в той опасной игре «погони за башмачком», которая разыгралась вокруг половины земного шара. Опасной – потому что «башмачком» в данном случае был драгоценный камень, влекущий за собой преступления и смерть, как часто бывает с большими драгоценностями. Я видел, как это дело разрасталось от банального начала, и как оно, подобно мощной комете, захватило затем в свою орбиту всех, кто к нему приближался. Оно пронеслось по небу, увлекая за собой нас всех, принеся счастье одним и гибель другим. Я в достаточной мере христианин, чтобы все же верить во внутренний смысл стечения этих событий, хотя Майкл Кроутер и счел бы это мнение грехом. Но эти торжественные слова приводят нас в самое сердце событий раньше, чем я начал их рассказывать. Пора вернуться к их истокам.
Итак. Мой отец занимал видное положение в лесной компании, и я должен был изучить это дело от самого основания, чтобы в свое время занять его место. Я месяцев шесть путешествовал по лесам с надзирателем, обязанность которого состояла в том, что он отмечал деревья, созревшие для рубки. Это было одинокое существование; но для юноши в двадцать два года оно казалось самым замечательным в мире. Лес казался каким-то бесконечным чудом; пленяло все: и перемена света на ветвях и листьях, показывавшая, который час, с точностью часовой стрелки; и занятие основами познания деревьев, и молчание, и простор; и, кроме того, по временам хорошую охоту. Кроме дичи для еды мне случилось уложить одного большого белого тигра длиною в десять футов и несколько самбуров с примечательными рогами. Впереди была приятная перспектива возвращения в Англию на летний сезон и веселых развлечений со знакомыми барышнями.
Я расстался с надзирателем для того, чтобы спуститься по Иравади; сесть на пароход я должен был на маленькой пристани Савади. Расстояние до туда было больше дня пути, но по дороге стояла одна из хижин, устроенных компанией для отдыха, в нескольких милях от пристани. Я пришел туда со своим небольшим багажом и со своим фокстерьером около семи часов вечера. Небольшой дом на сваях, со ступенями, ведущими у двери, и хижина с кухней и сеновалом для служителей стояли посередине большой прогалины. Я пообедал, закурил сигару, улегся на походную кровать и заснул, как спишь в двадцать два года, когда устанешь.
Но под утро какая-то инстинктивная тревога зазвонила во мне своими маленькими колокольчиками, предупреждая мои нервные центры, что разумнее проснуться. Я не поддавался; но тревога звонила все громче, и я вдруг пришел в себя. Я лежал на левом боку, лицом к двери; к счастью, я не пошевелился, просыпаясь! Луна стояла высоко, и прогалина до самого края деревьев была залита серебряным блеском. На этом ярком отчетливом фоне, у самого порога, в открытых дверях дома, сидела большая черная пантера. Хвост ее медленно вращался из стороны в сторону, и глаза ее дико смотрели ко мне в комнату. Они были подобны огромным изумрудам; только у изумрудов никогда не бывает такого огня.
«Она пришла за моим псом, Диком», – объяснял я себе. Я слышал, как несчастное животное дрожало у меня под постелью. Но если она прыгнет, то несдобровать и мне.
Ружье лежало на столе в другом конце комнаты. Выскочить из кровати и броситься за ним значило бы только ускорить нападение зверя. Кроме того, я знал, что оно не заряжено. И я лежал совершенно спокойно, если не считать биение моего сердца; а пантера сидела неподвижно, если не считать ее хвоста. Она обдумывала свою тактику. Наконец, к моему величайшему ужасу, пантера начала ползти вперед, оседая на свои задние лапы, как бы готовясь к прыжку, который должен был привести ее прямо на мою постель и на меня.
Я молча твердил себе: «Это – конец. Вот, как я погибну. Надеюсь, что это не очень больно. Люди, попадавшие в лапы к зверям, говорят, что не чувствовали боли. Я скоро это узнаю. Она, наверное, раздробит мое лицо. Скверно!».
Но если мои мысли мои были глупыми, правая рука моя действовала весьма умно. Она спустилась с кровати по другую сторону от двери. Она нащупала и схватила один из моих тяжелых сапог. Как только я почувствовал вес сапога, я решил действовать. Я присел на кровати, заорал во всю глотку и швырнул сапогом в пантеру. По счастью, я попал в цель. Тяжелый, подбитый гвоздями каблук ударил зверя между глаз. Сапог, несомненно, ушиб ее; но пантера, прежде всего, была страшно поражена. Она взвизгнула, повернулась, метнулась через прогалину и исчезла в лесу – черная и быстрая, как бес, застигнутый утренней зарей.
В ту же секунду я выскочил из постели, накинул халат, надел башмаки и зарядил ружье.
Теперь, когда момент опасности прошел, я переживал ее с особой силой. Я чувствовал, как тяжелая лапа зверя раздирает мое лицо. Я ощущал его зловонное дыхание. Я переживал все это, может быть, сильнее, чем если бы оно происходило в действительности. Потом я вышел на веранду, надеясь, что моя пантера вернется. Я ждал. Я ждал.
У меня было странное чувство, что и лес ее поджидает. Я прислушивался к малейшему шороху в густой заросли, ожидая, что она вдруг выскочит из этой зеленой стены. Никогда я не ощущал такого полного молчания. Оно было так глубоко, что я ощущал его не как отсутствие звуков, а как особую форму действия. Я пощупал свой пульс. Нет, он бился ровно, на лбу у меня не было ни капли пота. Но весь остаток ночи я чувствовал себя, как ось мира, застывшего в ожидании.
Пантера не возвращалась. Мой фокстерьер выполз наружу и, все еще повизгивая и дрожа, улегся около меня. Блеск лунного света стал меркнуть; все предметы приняли сероватый оттенок. Прогалина, зеленые стены деревьев озарились каким-то призрачным, неземным светом. Потом вдруг спустилась темнота, темная, слепящая, как плащ, накинутый на голову. Не было больше ни леса, ни прогалины. Не было ничего, кроме человека, сидевшего с ружьем на коленях. Все это время чувство ожидания не покидало меня. Но оно менялось – как менялась сама ночь. Я ожидал уже не пантеру. Она исчезла из моего умственного взора, как лес исчез из моих глаз. Я сам уже не знал, чего я жду. Знал только, что это – нечто большое, выходящее за пределы познания. Чувство это не прошло и утром. Я прибыл в маленькую деревушку в Савади, чувствуя, что провел самую странную ночь в своей жизни.
На пароходе «Дагонет» я познакомился с его капитаном Майклом Кроутером.