Охотничья башня

199699

Респектабельный, недавно вышедший на пенсию бакалейщик неожиданно оказывается в гуще событий, связанных с похищением наследницы русского престола, заточенной в поместье "Охотничья башня". Первая книга Джона Бьюкена в серии о захватывающих приключениях Диксона Макканна.

Артикул: Категория: , Метки:

Содержание

От автора

Если профессор поэзии Оксфордского университета не забыл тех скал, из камня которых высечен он сам, эта простая история сможет развлечь его на час или два. Я посвящаю ее Вам, поскольку, думаю, Вам уже знаком мой друг Диксон Макканн, и смею надеяться, что во время своих многочисленных странствий в западных землях Вы, вполне возможно, пару раз натыкались и на одного-другого Дугала «Крепкого Орешка». Если Вы разделяете мои добрые чувства к Диксону, то, возможно, Вас заинтересуют и те новые факты о его происхождении, которые я недавно открыл. Оказывается, в его жилах течет часть доброй крови Николя Джарви Бейли. Когда этот джентльмен (не перепутайте с одноименным сортом виски) вернулся из путешествия к Роб Рою за край Хайлэнд-лейн, он женился на своей экономке Мэтти — «дочери честного человека и близкой кузине лэрда Лиммерфилда», как охарактеризовал ее сэр Вальтер Скотт в одной из своих поэм. Благословением этого союза стал их сын, унаследовавший винокурное дело родителя и в свое время давший жизнь двум дочерям. Одна из них впоследствии вышла замуж за некоего Эбенезера Макканна, упоминание о котором я нашел в архиве торгового дома Хаммермена в Глазго. Внук Эбенезера, Питер, был настоятелем кафедрального собора в Киркинтил-лохе, а его второй сын является отцом моего героя от брака с Робиной Диксон, старшей дочерью Робина Диксона, арендатора фермы в Ленноксе. То есть, как видите, в родословной мистера Макканна есть красные нити, и если он, подобно Бейли, пожелает, то может проследить свое родство до самого Роб Роя через его «старую жену у костра в Штукавраллахане».
Как бы то ни было, я посвящаю эту историю Вам и не прошу после ее прочтения вынести вердикт лучше, чем тот, который вынес Гекльберри Финн, этот глубокий знаток жизни и литературы, сказавший про «Странствия пилигрима» авторства Джона Баньяна, что «книга эта интересная, хотя и неудобоваримая».

ПРОЛОГ

Девушка впорхнула в комнату стремительно, словно несущая весну ласточка, затем с той же птичьей быстротой огляделась и пробежала по натертому мастикой паркету к угловому дивану, на котором, вытянув на пуфик одну ногу, полулежал некий молодой человек.

КАК ВЫШЕДШИЙ НА ПЕНСИЮ ТОРГОВЕЦ ПОЧУВСТВОВАЛ ДЫХАНИЕ ВЕСНЫ

Мистер Диксон Макканн завершил ежедневный ритуал бритья полировкой полотенцем своих гладких щек, еще раз с удовлетворением взглянул на собственное отражение в зеркале, а потом перевел взгляд на окно комнаты. В палисаднике распускалась сирень, а возле крохотной оранжереи золотой полосой красовались нарциссы. За закопченным кирпичным забором хвасталась новыми сережками тонкая березка, а еще дальше, над шпилем мемориала Гатри Кирка, темными точками кружили галки. Из тернового куста весело свистнул черный дрозд, и мистер Макканн вдруг почувствовал острую необходимость последовать его примеру. Он начал насвистывать народную песенку «Женушка Джона Роя из Альдивал-лоха» — довольно близко к мелодии, кстати.

О МИСТЕРЕ ДЖОНЕ ХЕРИТИДЖЕ И РАЗНИЦЕ ВО ВЗГЛЯДАХ

Первый этап своего паломничества Диксон Макканн, пожалуй, запомнит на всю жизнь. Вскоре после полудня он вышел из грязного вагона третьего класса на перрон маленькой станции, название которой я забыл. В соседней деревне он купил свежеиспеченные булочки и свое любимое имбирное печенье, и пока с рюкзаком за плечами шел к околице, удостоился нескольких приветственных возгласов от местных мальчишек: «Эй, посмотрите, старый дурак снова отправился в школу!». Воздух был чист и напоен светом, словно в морозное утро. Дорога вела его от вересковых пустошей, где, невидимые, завывали кроншнепы, к пастбищам в долине, усеянной белыми точками громко блеющих ягнят. Свежая трава благоухала теплым ароматом молока. Мистер Макканн на ходу жевал булочки, поскольку решил не тратить зря времени на плотный обед в таверне, а вскоре, увидев в поле у межи подходящую калитку, остановился возле нее покурить. На симпатичной лужайке рядом с живописным каменным мостиком он сделал уже более основательный привал: достав из рюкзака томик Уолтона, он прочитал из него первую главу, называвшуюся «Ловля голавля». Аллитерация, заключенная в этой фразе, буквально заворожила мистера Макканна и вдохновила его на попытку стихосложения: кровля короля — торговля миндаля — готовля журавля. Но очень скоро рифмы закончились, поэтому, к сожалению, ничего путного у него не вышло.

КАК ЧАЙЛД РОЛАНД (И С НИМ ЕЩЁ ОДИН ДЖЕНТЛЬМЕН) К ТЁМНОЙ БАШНЕ ПРИШЁЛ

Диксон проснулся в таком же раздражении, с каким он прошлым вечером отправился в постель. По мере того как в голове всплывали воспоминания о вчерашнем разговоре, перед его мысленным взором возникал весьма неприятный образ мистера Херитиджа. Поэт, можно сказать, сбросил с пьедестала всех его кумиров, и теперь они, поверженные, лежали у ног толпы. По природе своей мистер Макканн был человеком беспристрастным и при необходимости был готов пересмотреть свои взгляды, но этот бунтарь нисколько не убедил его, а лишь привел в раздражение. «И это он называет поэзией!» — пробормотал он себе под нос, содрогнувшись от холодной воды, которой умывался (не потому, что в гостинице не было горячей, а чтобы дополнительно закалить свое здоровье во время отпуска). «Да что ты знаешь о рабочих?!» — добавил он, намыливая щеки перед бритьем. Побрившись, он быстро позавтракал в одиночестве, управившись еще даже ранее рыбаков.

ДУГАЛ

— Вы не сделаете ничего подобного. Мы идем домой. Нас ждут к ужину не позже девяти пятнадцати, — сказал Диксон.
— Нет, я возвращаюсь туда.

ПРИНЦЕССА В БАШНЕ

Следующим утром весьма рано, когда миссис Морран еще только готовила завтрак, Диксона и Херитиджа можно было видеть прогуливающимися взад и вперед по деревенской улочке. Инициатором прогулки был Поэт, преследовавший, очевидно, какие-то собственные цели. Путешественники заинтересованно изучали струйки дыма, поднимающиеся из каминных труб, и окидывали оценивающим взглядом нарциссы в садиках у коттеджей. Диксон был мрачен, но Херитидж пребывал в приподнятом настроении и перемежал легкомысленную болтовню веселым насвистыванием.

КАК МИСТЕР МАККАНН УЕХАЛ СТРЕМИТЕЛЬНО, И ВОЗВРАТИЛСЯ РЕШИТЕЛЬНО

На следующее утро в семь у коттеджа появилась бричка почтальона; старый ее хозяин, хоть и жил постоянно в Ошенлохане, но время от времени ночевал и в Далкхартере, поэтому миссис Морран не составило труда договориться с ним взять попутчика. Вместе с почтальоном совершенно ожидаемо приехал и трактирщик Добсон. Мистер Макканн и его хозяйка стояли у калитки; у джентльмена за спиной был рюкзак, а возле ног красовался небольшой, но прочный и снабженный огромным замком деревянный ящик — из тех, в которых перевозят сыры. Херитидж по понятным причинам провожать друга не вышел; в данный момент он сидел на полу чердака и наблюдал за отъездом в щель между плотно задернутых занавесок.

ВСЯКИЕ ДЕЛИШКИ В ТЕМНОТЕ

После Киркмайкла поезд делал множество остановок у маленьких, белеющих в лунном свете станционных платформ, но ни один пассажир не сходил на них, и ни один не садился. В Далкхартере посылка с деликатесами была благополучно передана на попечение носильщика с указанием хранить ее, пока не появится получатель. Следующие несколько минут Диксон анализировал сложившуюся ситуацию со всех сторон, призвав на помощь всю свою деловую хватку и здравый смысл. Саския утверждала, что не может прибегнуть к помощи Закона? Полная чушь! Теперь драгоценностей у нее нет, так кто же назовет ее воровкой? Этого не смогут сделать ни Добсон, ни его команда; без титула сами они могли завладеть подобным сокровищем только путем воровства. Девушке грозила еще какая-то опасность со стороны некоего нового врага — вероятно, похищение с целью выкупа. Что ж, вот это было уже уголовное преступление, и тут полиция была просто обязана вмешаться. Если покопаться в архивах Скотленд-Ярда, у всех трех негодяев наверняка окажутся прошлые судимости. Аренду для них оформлял некто Джеймс Лоудон — им-то и следовало заняться в первую очередь. В голове у Диксона уже возник отчетливый образ этого Лоудона: наверняка он был старым и нелюдимым деревенским стряпчим, излишне педантичным, состоящим сплошь из формальностей, ленивым и озабоченным лишь тем, как бы поскорее сбыть с рук убыточную недвижимость. Сам он никогда не посещал поместье лично, да и у его эдинбургских начальников, членов Коллегии королевских адвокатов, руки до этого ни разу не доходили. «Обычный эдинбургский способ ведения дел! — пробормотал Диксон. — Я удивлюсь, если в Эдинбурге найдется хоть одна фирма, не доведенная подобным подходом до банкротства!» Что ж, теперь Диксону предстояло отыскать этого Джеймса Лоудона и пробудить его от летаргии, в которой тот, без сомнения, пребывал.

КАК ПОЖИЛОЙ КРЕСТОНОСЕЦ ПРИНЯЛ ВЫЗОВ НА БОЙ

Петухи только еще начали кукарекать, и часы даже не пробили пять, а мистер Макканн уже стучал в заднюю дверь кухни миссис Морран. Оказалась, что и эта достойная женщина уже полчаса как поднялась с кровати, и в этот момент пила первую утреннюю чашку чая. Хозяйка встретила Диксона радушно и даже с каким-то облегчением.

ПЕРВАЯ БИТВА ПРИ ОХОТНИЧЬЕЙ БАШНЕ

Развалины крепости Хантингтауэр возвышались примерно в трехстах ярдах от края скал, небольшая рощица низкорослых дубков и заросли орешника защищали руины от морских ветров. Слово «руины» здесь, наверное, употреблено не совсем верно, ведь крепость все еще находилась в довольно приличном состоянии: лишь двадцать лет назад она служила одной из дворовых построек поместья и использовалась как кладовая, кухня и помещение для слуг. В середине восемнадцатого века к ней были пристроены жилые флигели, но позднее они были снесены, а камень их стен лег в фундамент нового особняка. Теперь постройка представляла собой что-то вроде пустой раковины моллюска: три большие комнаты, одна над другой, соединенные винтовой каменной лестницей, использовались для хранения досок и сыпучих продуктов. Но внутри здание было сухим и хорошо сохранившимся; его массивные дубовые двери могли противостоять любому вторжению (кроме, пожалуй, артиллерии), а стрельчатые незастекленные окна-бойницы были настолько узки, что в них вряд ли пролезла и кошка. То есть, крепость Хантингтауэр была мрачным, зловещим, но все же пригодным для жилья местом.

В БЕГАХ И В ПУТИ

Масляные фонари пяти «Орешков» уже коптили в нижнем помещении Охотничьей башни, когда Диксон вошел через ее дверь, ведя за собой женщин. Свет замигал от сквозняка, ворвавшегося вместе с ними и засвистевшего в бойницах окон, и чудовищные тени заметались по стенам, а застоявшийся запах плесени и запустения сменился морской соленой свежестью. Поднявшись на один пролет лестницы, Томас Йоуни сложил дамский багаж в комнате первого этажа и принялся сооружать спальные места из железных каркасов кроватей, имевшихся здесь, и покрывал, принесенных из господского дома. Херитиджа — прямо на тех же самодельных носилках, на которых его транспортировали, положили внизу и перепоручили присмотру Дугала.

БЕСПОКОЙСТВО НАРАСТАЕТ

Думается, сначала сэр Арчибальд Ройланс не совсем поверил Диксону; возможно, он посчитал его излишне романтичным, или немного сумасшедшим, или забавным выдумщиком, пожелавшим развеять его скуку этим дождливым воскресным утром. Но все его недоверие исчезло от одного только взгляда на Саскию, стоящую посреди полутемной, обитой выцветшим ситцем гостиной, украшенной викторианскими акварелями. Легкомыслие и ирония вмиг покинули его. Сэр Арчибальд остановился как вкопанный и склонился перед Саскией в глубоком и несколько неуклюжем поклоне.

КАК МИСТЕР МАККАНН НАПАЛ НА СОБСТВЕННОГО ЖЕ СОЮЗНИКА

Позднее Диксон всегда утверждал, что потерял сознание лишь на секунду-другую, но сам-то хорошо знал, что события следующих пары часов едва помнит. Где-то над бровью он чувствовал сильную боль, и что-то влажное стекало по его щеке. В ушах слышался шум бегущей воды и мужские голоса, но разобрать слов он не мог. Диксон обнаружил, что его подняли с земли и принудили идти, но что-то случилось с его ногами — они его почти не слушались. Обе его руки заломили за спину, так что защитить лицо от кустов ежевики он не мог; вся голова казалась ему одной ноющей раной, и он вздрагивал от боли, если что-либо прикасалось к ней. Но Диксон не стонал и не кричал; он вообще не открывал рта, полагая, что сохранять полнейшее молчание является для него сейчас первейшей обязанностью. Он чувствовал, что не совсем является хозяином своего разума, и опасался, что если начнет говорить, то может выболтать что-либо важное.

ВЫСАДКА ПИРАТОВ

Мистеру Джону Херитиджу было чем заняться в Старой башне. Головокружение его прошло (хотя лоб еще слегка побаливал), и воодушевление Поэта было под стать стоящим перед ним задачам. Едва рассвело, он позавтракал деликатесами из ящика мистера Макканна и заварил себе чаю в одном из походных чайников «Крепких Орешков». Затем, рассудив, что после событий ночи ему настоятельно требуется привести себя в порядок, он умылся холодной водой из колодца башни, побрился, а также переменил рубашку, достав чистую из рюкзака. Он тщательно расчесал волосы, памятуя, что именно так делали и спартанцы перед решающей битвой при Фермопилах. Затем вполне опрятный, хотя и несколько бледный молодой человек поднялся на второй этаж, чтобы осмотреть местность через бойницы окон.

ВТОРАЯ БИТВА ПРИ ОХОТНИЧЬЕЙ БАШНЕ

Военному историку часто приходится описывать сражения прошлого, опираясь на довольно скудные данные, но он хотя бы может компенсировать недостатки такого подхода проведением параллелей с уже изученными битвами. Но если б такой историк попытался своим талантливым пером описать для нас это последнее на британской земле сражение против иностранного врага, он, несомненно, был бы парализован полным отсутствием письменных приказов и военных дневников. Однако он, думаю, не удержался бы от проведения параллели между Дугалом и французским генералом Генри Гуро — 15 июля 1918 года тот тоже заставил врага попусту тратить силы и время, осаждая уже оставленную его войсками позицию, что и привело Гуро к победе в Шампани. Но сам Дугал и слыхом не слыхивал о генерале Гуро, и я остерегусь утверждать, что предводитель «Крепких Орешков», подобно Счастливому Воину из поэмы Вордсворта:
«Закону верен был и, не жалея сил,
В пылу сраженья ведал, что творил».

КАК КРЕПКИЕ ОРЕШКИ ВСТУПИЛИ В БОЙ

Мы оставили мистера Макканна когда он, страдающий телом, но непоколебимый духом, ковылял по ошенлоханской дороге в направлении деревни Далкхартер. Его целью был курятник миссис Морран, где Томас Йоуни организовал свой штаб. Снова начался дождь, и тень ночи уже опускалась на округу. Даже с вершины холма море оставалось невидимым за рваной завесой из тумана и низких облаков. Скверная погода, казалось, была накликана скверными поступками, что творились вокруг. Томаса Йоуни в курятнике не оказалось; он обнаружился в кухне миссис Морран вместе с другим мальчиком из «Крепких Орешков», известным как Старый Билл; их сопровождал крепыш Пер Пэрсон. Хозяйка тоже была здесь — все еще в больших сапогах, с подвернутой и заколотой булавками юбкой, но теперь с клетчатой шалью на голове вместо чепца.

В КОТОРОЙ ПРИНЦЕССА ПОКИДАЕТ ТЁМНУЮ БАШНЮ, А ВЫШЕДШИЙ НА ПЕНСИЮ ТОРГОВЕЦ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В СЕМЬЮ

Трехдневный шторм закончился следующей ночью, и вместе с плохой погодой полуостров Крув оставила и скверная аура, с первого дня так давившая на Диксона. Уже в понедельник — всего через неделю после того, как мистер Макканн начал свой поход — солнце вновь ласково светило с весеннего неба, а легкий ветерок радовал запахами молодой травы и пробуждающейся природы. За гладкой синевой моря взору открывались розовеющие в лучах восхода заснеженные вершины гор, такие же далекие и безмятежные, как где-нибудь в Средиземноморье. В кустах по берегам ручья Лэйвер птицы свивали гнезда; каминные трубы деревеньки мирно пускали белые клубы дыма в чистое голубое небо; и даже господский дом поместья смотрелся молодцом, пусть и слегка растрепанным. Долина ручья Гарпл представляла собой сплошной сад из колышущихся лиственниц, порхающих коноплянок и цветущих анемонов. Перемена, произошедшая в шотландской природе, настолько подействовала на Диксона, что он даже задумал прочитать в литературном обществе имени Гатри Кирка лекцию на тему «Красота мира и ее влияние на человеческий разум».

Тип обложки

Мягкая

Кол-во стр.

304

Вид издания

,