Содержание
I
В начале 1848 года Калифорния еще не носила названия «страны золота». В то время Сьерра-Невада была еще непреодолимой преградой на пути к востоку. Увенчанная лаврами и розами страна святых раскидывалась под вечно-голубым небом от Сьерры до пологого берега Тихого океана.
II
На следующее утро дон Педро, встав с постели, первым делом отправился вместе с сыном в комнату больной. Дженни еще спала: на её щеках горел здоровый румянец, она была вне опасности. Её мать не находила слов, чтобы выразить благодарность своему благодетелю; она могла только плакать от переполнявших ее чувств.
III
Если бы кто-нибудь взглянул на Ливермурскую долину четыре года спустя после описанных нами событий, он совсем не узнал бы этой местности. На берегу Аррохо дель Валье теперь вырос маленький городок, а вокруг него, куда бы ни упал взор, всюду расстилались колеблющиеся от ветра пшеничные поля, и паслись стада скота.
В городке, застроенном сплошь маленькими деревянными домиками, царило большое оживление. Здесь было много всякого народа: золотоискатели из копей, открытых неподалеку, отчаянные личности, всегда с оружием, мирные скотоводы, различные разбойничьи фигуры, привлеченные сюда всеобщим переселенческим потоком. Кабаки весь день были забиты. Весы для золота, стоявшие на стойке, никогда не были пусты, без золотого песка, которым золотоискатели платили за выпитое и съеденное. К скромной танцевальной зале для фанданго, стоявшей здесь четыре года назад, прибавилось теперь до полудюжины других, и оттуда бесконечно слышались звуки гитары и щелканье кастаньет. Наконец, в Ливермуре появился даже импровизированный театр. Над деревянной лавчонкой висела надпись «Гранд отель», а рядом, на деревянной же ротонде — «Платная конюшня».
IV
Там, где Медвежий ключ даже в самое сухое лето при помощи своей кристальной воды заставляет землю вокруг себя покрываться зеленой травой, на горном хребте, покрытом сикоморами и дубами, между двух параллельно текущих рек, дель Валье и Мачи, несколько недель тому назад вырос хорошо сработанный блокгауз. По свежим отрезам бревен и безупречно пригнанной крыше легко было догадаться, что дом этот — совсем новый. Мощный лавр распростер над постройкой свои раскидистые ветви, словно охраняя его. Между сикомор и дубов, окружавших дом посреди лесной прогалины, внизу виднелась долина в темно-синем полумраке, словно подернутом легкой молочной дымкой. С восточной стороны вздымалась Монте-Дьябло с её двумя вершинами, словно перерезанными белоснежным узеньким облачком. Перед самой дверью дома сидел дон Педро с работой в руках: он чинил седло. По внешнему виду он казался еще здоровее, чем прежде. На его лице нельзя было найти ни малейшего следа горя и скорби по утерянному состоянию.
V
В одну благоуханную лунную ночь 1872-го года я, далеко за полночь, сидел под верандой виллы Диас в Ливермуре, за стаканом огнистого калифорнийского вина. Напротив меня, в тени дикого винограда, сидел дон Педро, теперь уже почтенный старец. Шла уже третья ночь, как он рассказывал мне историю своей жизни. Он только что окончил свой рассказ, и капля влаги упала на стол рядом с его стаканом, — но это было не вино. Он, конечно, думал об Антонио. И я был глубоко потрясен, как будто на меня из-за сетки дикого винограда смотрело милое, жизнерадостное юношеское лицо… а пейзаж превращался в музыкальную мелодию! Ярко светил месяц, заливая землю своим мягким светом. Внизу, в долине, словно покрывала фей, колебались легкие туманы. Ночной ветер время от времени доносил до наших ушей звуки гитары. Вершины Монте-Дьябло массивно вздымались к ночному небу, усеянному звездами… вдали рокотала Аррохо дель Валье, пробираясь в долину. Мы долго молчали. Дженни, прелестная приемная дочь старика, в изобилии снабдила нас вином, прежде чем отправилась спать, чтобы, как она выразилась, не мешать отцу рассказывать историю. Но все эти бутылки стояли у нас даже не раскупоренными.
Ульман Г. Вестерн писателя Перфаля или Робин Гуд из Эль-Дорадо
Фамилия немецкого писателя барона Антона Александра Альбрехта фон Перфаля мало известна сегодняшнему русскоязычному читателю. Думаю, не будет преувеличением сказать, что практически неизвестна совсем. А была известна в начале XX века очень широко. И это было заслуженно. Произведения Перфаля переводились на другие европейские языки. Читателей у этого талантливого автора было много. Сейчас в библиотеках несложно отыскать работы писателя на датском и голландском языках. Именно на русском языке, как сообщает превосходный исследователь-литературовед Алексей Гражданкин, известен только один перевод, повести или короткого романа, который у вас в руках, уважаемые читатели. Думается, есть смысл представить Антона фон Перфаля нынешнему читателю. Он принадлежал к баварской аристократической, довольно многочисленной семье, все члены которой были одарены разными талантами: писателями, художниками, музыкантами, архитекторами. Писателями стали братья Карл и Антон Перфали. Оба были популярны.
