Фрагмент рассказа Лицо и изнанка
Тонул — топор сулил,
Вытащил — топорища жаль.
Русская поговорка
I
К адвокату Векову, занимавшему довольно скромную квартиру, является плотный мужчина, лет пятидесяти, с толстой золотой цепочкой поверх жилета, с бриллиантовыми перстнями на пальцах.
Веков радостно сверкнул глазами.
«Выгодный клиент! — подумал он. — И как это кстати… Бумажник давно уже страдает истощением, а тут зима на носу, нужно то, другое, третье»…
— Чем могу служить? — любезно осведомился адвокат, подвигая посетителю кресло.
— Я к вам, батюшка, выручайте! — заговорил клиент, грузно опускаясь в кресло и тяжело дыша. — Такое дело, такое… беда просто! Меня к вам направил Христович… Уж не откажите!
— Помилуйте, я очень рад. Сделать приятное такому уважаемому colleg’е… и помочь вам своими знаниями — это очень приятно. Скажите, в чем дело?
— Да что, батюшка, опозорили! Заклеймили!.. Вором сделали…
— Потрудитесь объяснить, в чем дело, — сказал адвокат более суровым, деловым тоном.
— Да видите ли, — заминаясь, начал клиент, — состоял я в N-ском земстве… Дворянство почтило выбором. Могу сказать: пользовался общей любовью. Его пр—во даже…
— Но в чем же дело-то самое?..
— Извините, я не могу так… Мне, прослужившему два трехлетия, тяжко, скажу больше, горько подобное обвинение. Седины моей не пощадили!.. Дочь невеста и вдруг такой позор… И, главное, что обидно: выгнанный за пьянство писец является обличителем… Ему верят…
Адвокат нетерпеливо постукивал ножом по столу. Клиент продолжал:
— Вы, конечно, знаете провинциальную жизнь. Это нечто ужасное… Интриги, гадости, клевета… Честному человеку житья нет…
— Вы, вероятно, желаете начать дело по обвинению, так я должен предупредить: подобных дел я не беру. Моя профессия исключительно защиты…
— Какое там обвинение! Помилуйте! Вовсе не намерен! Я одного только желаю: самому оправдаться, снять гнусное обвинение…
После долгих расспросов и всяческих лирических отступлений, клиент объяснил мотив своего посещения.
Оказалось, что земец Загребалов был обвинен N-ским судом в значительной растрате денег, принадлежащих опекаемой им сироте.
Проиграв дело в суде. Загребалов перенес его в палату и явился к Векову с просьбой о защите.
— Значит, приговором суда вы признаны виновным? — задумчиво вымолвил адвокат. Это обстоятельство довольно существенно.
— Ничего существенного! Свидетели все как на подбор врали… Председатель относился пристрастно… Защитник попался неудачный… Словом, полная неудача.
«Все виноваты, кроме его самого!» — с иронией подумал адвокат и снова начал задавать различные вопросы.
— Никаких денег не пожалею, только оправдания добейтесь, батюшка, умолял Загребалов. Я собственно готов и деньги эти сироте уплатить… Черт с ней совсем… Мне только бы оправданным выйти. Подумайте, ведь житья мне в N-ске не стало… Каждый чуть не пальцем указывает: вор… мазурик… Уж вы пожалуйста!
— Хорошо, принесите бумаги… Я посмотрю.
В тот же вечер Загребалов принес адвокату все документы, а на следующий день вручил задаток и доверенность.
Веков нашел некоторые мотивы, которые можно развить, осветить и так далее. Пряча в карман радужную, адвокат успокоил клиента надеждой на оправдание.
— Уж сделайте милость! А на счет сироты вы не беспокойтесь: я ей, честью отвечаю, отдам деньги. Хотя я и не виноват, во все таки… может быть моя небрежность… недосмотр… Сироту обижать грех!
— Какая славная натура! — говорил адвокат после ухода клиента. Если бы все то так рассуждали: «я невиноват, но раз от меня пострадало другое лицо — мой долг искупить свою небрежность» и так далее. Да, да, есть еще хорошие люди… Тут и дело вести приятно…
