Кровавая рука

Кровавая рука. Содержание

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I.

Читать фрагмент

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

VIII.

IX.

X.

XI.

XII.

XIII.

XIV.

XIV.

XV.

XVI.

XVII.

XVIII.

XIX.

XX.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I.

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

VIII.

IX.

Когда через час Патрик О’Кедди пришел к Жанне, он застал там Бидаша. Молодая девушка рассказала ему о странной встрече в Кламаре, потом передала ему все, что сообщил ей Мерантье. Бидаш слушал ее с величайшим вниманием.

X.

— А где он живет?

XI.

За небольшую плату агенты могли найти здесь все необходимое, начиная от щегольского фрака, военного мундира, рясы священника, и кончая засаленной блузой уличного бродяги. Брусмиш, который был артист в далеком прошлом, не ограничивался тем, чтобы дать костюм на прокат. Когда агент надевал выбранное им платье, Брусмиш приглашал его в соседнюю комнатку, на дверях которой стояла надпись: «Лаборатория». Тут были всевозможных оттенков подвязные бороды, парики. Брусмиш сам выбирал самое подходящее, а потом с помощью карандаша, белил и румян отделывал ему лицо так, чтобы оно как можно больше подходило к выбранному костюму.

XII.

Часов в девять они открыли дверь в кабак дяди Жорра.

XII.

Трое товарищей Быка, поджидавших его в глубине зала, были Шелковый Шнурок, Шикарный и Пролаза.

XIII.

Каждую минуту борцов толкали то с одной стороны, то с другой, так как зрители боялись, чтобы они не свалили кто-нибудь из них.

XIV.

Дом № 35 в улице Мирра, в Лашапель, высокий, шестиэтажный; темный, невзрачный фасад его кажется забрызганным крупными слезами, как будто ютящаяся здесь бедность оставила на нем свой унылый отпечаток.

XV.

И действительно, это был он. Уже с неделю он не появлялся у матери. И вот пришел измученный, продрогший, умирающий с голоду и не принес ни одного су.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

I.

На другой день после приключений Бидаша и Патрика О’Кедди в кабаке дяди Жорра. Жанна целый день была дома и в сильнейшем беспокойстве ждала известий от молодых людей.

II.

Спустя несколько дней, Жак Грелиш устроился работать при фехтовальном зале на улице Анжу. Он должен был следить за оружием, прибирать зал, выполнять поручения клиентов. Патрик не хотел брать его в лакеи, чтобы не ставить его в унизительное положение. Жак служил в фехтовальном зале, а не лично у Патрика.

III.

— Недаром я беспокоился, — с озабоченным видом сказал Патрик, прочитав это письмо. — Очевидно, за нами следили, за мной и за Бидашем. Эти мошенники узнали о нашем знакомстве с вами, а наши похождения в кабаке Жорра возбудили их подозрения. Уж три дня я замечаю, как за мной неотступно следит одна темная личность.

IV.

Бидаша не было дома, в Кламаре. Его мать сообщила Патрику, что её сын уже второй день как уехал. Накануне она получила от него телеграмму, в которой он извещал, что не будет ночевать дома.

V.

Быка действительно арестовали у его содержанки, которую Бидаш видел с ним однажды на балу в Рень-Бланш.

VI.

Когда Бидаш спустился к Патрику в кабинет, он с напряженным любопытством спросил:
— Ну, что?

VII.

— Не мешайте мне только. Прежде всего дайте мне первое письмо, которое вы получили, и сообщите адрес господина Meрантье.

VIII.

От усталости, вызванной в нем этим разговором, Жак Грелиш снова лишился сознания и обморок продолжался несколько часов.

IX.

Патрик не хотел, чтобы Жанна оставалась в квартире на бульваре Клиши, которая вызывала в ней такие тяжелые воспоминания и где ей было так страшно теперь.

X.

Было уж пять часов вечера и начинало смеркаться.

XI.

В эту же самую ночь, в ту минуту, когда трое товарищей Богача явились на место свидания, в Лявильет, на углу Германской улицы остановился фиакр.

XII.

Фиакр ехал быстро, так как незнакомка пообещала извозчику щедрую оплату.

XIII.

Шелковый Шнурок, лежавший на складной кровати и геройски переносивший страдания, сказал своим хриплым голосом, когда Бидаш уходил:
— Ты ловкий сыщик, можешь перед всеми похвастаться! Но Богач на свободе, и он тебе отплатит за все.

XIV.

Отель, в котором жил Валладорес с матерью, был расположен в начале аллеи Вилье. Он состоял из двух этажей, размещавшихся над высоким подвальным помещением, и представлял ряд великолепных комнат, отлично приспособленных для приема гостей.

XV.

Шелковый Шнурок и Шикарный упорно отказывались отвечать на все вопросы полицейского комиссара и Бидаша.

XVI.

Мнимый Валладорес быстро оправился от волнения, вызванного в нем неожиданным появлением человека, которого он считал умершим и давным-давно погребенным.

XVII.

Что же касается маркиза Валладореса, он уехал, сыграв свою роль в решительной сцене, предшествовавшей аресту Богача.

XVIII.

Через месяц после этого, в теплый весенний день, Патрик и Жанна, повенчавшиеся незадолго перед тем, шли, нежно прижимаясь друг к другу, по аллее из акаций, где толпилась масса гуляющих.

XIX.

Через несколько дней начались, с нетерпением ожидаемые всем Парижем, заседания суда по делу, которое в газетах известно было под названием: «Процесс рыцарей Черного Дома».

XX.

После этого ему подвязали черную бороду, и Клара признала в нем незнакомца, который приезжал за Жоржем.

Роза Валантен

Часть I.

I.

В один прекрасный апрельский вечер 1870 года Роза Валантен сидела в саду своего отца, всеми уважаемого главы деревни Курсоль. На ее коленях лежала книга, по которой она учила читать стоявшего пред ней маленького мальчика.

II.

Господин Валантен разместился в мягком кресле у окна, с газетой в руках. Нельзя сказать, чтобы он особенно интересовался политикой, но все же офени, заходившие в Курсоль, приносили ему французские и швейцарские газеты, которые он прятал в комод и при случае прочитывал, что случалось с ним не особенно часто.

III.

Жермен был замечательный красивый, лет двадцати шести, молодой человек, рослый, плечистый, с вьющимися белокурыми волосами, с пробором посредине и с такой же бородкой на свежем лице, а еще задумчивыми, кроткими голубыми глазами.

IV.

На другой день утром маленький Брюне вбежал в сад главы, в котором Роза гуляла под руку с отцом.

V.

На другой день по возвращении Жермена, господин Валантен шел рано утром с дочерью по единственной улице Курсоля, и, вероятно, ни один владетельный принц, проходя по улицам своей столицы, не получал столько приветствий и поклонов, как этот добродушный глава. Для каждого у него было ласковое слово, у каждого он осведомился о его делах, дал какой-нибудь добрый совет, не прошел мимо ни одного ребенка, не приласкав его.

VI.

Новое лицо это был Рене Брюне, старший брат маленького Жульена, ремеслом часовщик, очень еще юный, белокурый и розовый, с приятными чертами лица, мягким взглядом и детски беззаботным, веселым нравом.

VII.

Проходя по единственной улице деревни, Жермен встретил господин Валантена, шедшего под руку с патером. Оба почтенные старика очень часто прогуливались так, рассуждая об общественных делах, и обыватели при встрече с ними почтительно кланялись им, зная, что предметом их разговора служит их же общее благо.

VIII.

Между тем как Жюльен продолжал любоваться на истинно-художественное произведение брата, не забывая убирать за обе щеки огромный ломоть белого хлеба, намазанного сметаной, Роза вместе с Рене отошли к окну.

IX.

Из окна своей спаленки, густо укутанного зеленью и цветами, Роза следила за своим женихом, медленно прохаживавшимся с главой по аллейке сада и тихо разговаривавшим с ним.

X.

Прошел месяц, а Роза, поглощенная своей любовью, и не замечала, как дни летят за днями. Ей казались долгими только те часы, которые Жермен проводил вдали от нее, но когда он был с ней в их садике, или в поле, или в тени густого леса, она находила день коротким и жалела, что надо опять до утра расстаться с обожаемым человеком.

XI.

На завтра целый день лил дождь, и Роза выходила из своей комнатки только к завтраку и обеду. От зоркого глаза отца не скрылось, что дочь его как-то особенно грустна и бледна и старается избегать его взглядов.

XII.

Между тем как Жермен продолжал упорно следовать по начертанному им плану, старик Валантен все больше и больше терял веселость и доверие к другим, которые делали его характер таким симпатичным. Он все чаще оставался дома, и регулярно следил за молодой парочкой, в его сердце закралось сомнение относительно искренности молодого человека. Его тревожило ложное положение, в которое Жермен своей нерешительностью ставил его дочь, так что он даже, тайно от всех, писал матери живописца, умоляя ее разъяснить причину, заставлявшую ее сына откладывать свадьбу, но на оба свои письма он не получил ответа из Цюриха.

XIII.

На следующее утро, чуть не на рассвете, Валантен вышел из дома и направился к дому Жермена, которого и застал уже одетым и в высоких сапогах со шпорами, маленький Пиншон седлал его красивого серого скакуна.

ХІV.

Понятно, что после этого объяснения с Валантеном Жермен не показывался больше в деревне, и прислуживавший ему мальчик Пиншон на расспросы соседей, не болен ли его господин, отвечал:
— Нет, не болен, только ходит сам не свой. Мне кажется, что уж не собирается ли он уезжать отсюда.

Часть II

I.

У Розы открылась нервная горячка. В течение двух недель ее жизнь висела на волоске, и отец ни на минуту не отходил от ее постели, потому что в бреду она несколько раз подбегала к окну, с намерением выброситься из него. Но молодость взяла свое, опасность миновала, и отец распорядился перенести больную в другую комнату, чтобы ничто кругом не напоминало ей об ужасном событии.

II.

Зажженная лампа тотчас же явилась на столе, и оба приятеля принялись разбирать бумаги, вынутые пастором из большого кожаного бумажника.

III.

Прошла еще неделя. Роза совершенно оправилась от болезни, и старик Валантен, не зная, чем развлечь дочь, вечерами ходил гулять с ней по окрестности, тщательно избегая тех тропинок, по которым водил ее Жермен. Бедный старик радовался, что живительный горный воздух нагонял легкую краску на бледное, исхудавшее личико дочери, и, поддерживая ее, медленно шагал по горным тропинкам.

IV.

Вечером того же дня в домике курсольского главы заседало довольно многочисленное собрание, так как в деревне стало известным, что он вернулся из города с «официальными» известиями.

V.

Война началась.

VI.

На рассвете следующего дня мобилизованные национальной гвардии из Курсоля, Сен-Монса и д’Атиса, трех горных деревушек, стояли на площади, готовые отправиться в путь.

VII.

С этого дня вся деревня Курсоль будто трауром покрылась, не стало в ней ни радости, ни веселья.

VIII.

В первых числах сентября патер Руссель возвращался из Эринтода, куда ходил напутствовать одного умирающего. Почти уже совсем стемнело, и патер прибавил шагу, чтобы не заставить беспокоиться о себе дома. Когда он подходил к первым домам Курсоля, на небе выплыла полная луна и осветила, как днем, всю окрестность и длинную улицу деревни, погруженной в сон.

IX.

Итак по субботам собирались у главы, обсуждали события, читали письма, полученные из армии, в которых неизменно просвечивала тоска, в которых только и говорили о маршах и контрмаршах, не приводивших ни к каким результатам, о том, что они ни разу не встретились с неприятелем и не понимают, зачем им велят отступать, что по-прежнему у них нет ни хлеба, ни обуви, ни одежды.

X.

Роза как-то вышла очень рано утром в сад и медленно ходила между клумбами цветов, начинавших блекнуть от холода.

XI.

В горах зима вообще наступает рано, но в 1870 году она настала еще ранее, чем можно было ожидать. В половине октября выпал первый снег и шел без устали целых две недели, так что к концу месяца дома в Курсоле были до половины занесены им. Все предвещало жестокую зиму, и Роза, каждое утро открывая ставни своей комнатки, ужасом вспоминала о бедных солдатах.

XII.

Была уже половина января. Старуха Брюне, никогда не отличавшаяся здоровьем, теперь совершенно слегла, измученная тоской по сыну. Маленький Жюльен не отходил от нее, выбегая только на минуту к воротам в те часы, когда почтальон разносил письма, чтобы скорее узнать, нет ли им письма из армии. Роза и патер Русcель неизменно навещали больную но два раза в день, но тоже не могли ей дать никакого известия о сыне, переставшем писать в последнее время. Всем было известно только одно, что армия, которой командовал Бурбаки, находилась в окрестностях Везуля и терпела страшные лишения от холода и недостатка провианта.

XIII.

К концу недели опасность совершенно миновала, и Рене был на пути к выздоровлению. Молодость, живительный воздух гористой местности, радость видеть себя снова у родного очага, нежные попечения близких людей — совершили этого чудо.

XIV.

Расчет неприятеля уничтожить нашу восточную армию не удался: она почти в полном своем 80-ти тысячном составе перешла в Швейцарию. Нашлись и еще смельчаки, которые, собрав свои отряды, пустились горными ущельями Юры, направляясь к Лиону. Конечно, это не скрылось от неприятеля, и он старался перехватить их по дороге.

ХV.

Господин Валантен сидел за завтраком, как вдруг на улице послышался необычайный шум и смятение. Раздавались неистовые удары в двери домов, голоса сливались в один общий гул, который все больше и больше разрастался.

ХVІ.

Полевого сторожа заперли в хлев, у дверей которого приставили караул. Патер Руссель был впущен туда и застал старика лежащим на куче навоза и придерживающим обеими руками голову, раны на которой причиняли ему ужасные страдания.

XVII.

Около четырех часов дверь хлева открылась, вошли семь человек солдат под командой унтер-офицера, и Лалу понял, что для него настала последняя минута. Он с трудом поднялся с земли, весь покрытый грязью и запекшейся кровью, но в его глазах горела вся та же энергия, все та же ненависть к врагу.

XVIII.

Снова прусские офицеры собрались в зале мэрии, столы которой выдвинуты на середину комнаты, ярко освещены лампами и свечами, уставлены блюдами с кушаньем, батареями бутылок, наполовину уже пустых. Несколько поодаль еще один стол буквально заваленный грудами окороков, колбас и разной провизии. Тут же стоит наготове и целый бочонок белого вина.

XIX.

В конце апреля, ясным, теплым утром, какой-то старик, опираясь на палку, с трудом тащился вверх по косогору к тому месту, где стояла прежде деревня Курсоль.

Ульман Г. Французский предшественник английского Холмса. Анри Ковен и тайна запертой комнаты

Анри-Габриэль Ковен — в истории литературы имя весомое, но негромкое, и это несправедливо. Его нечасто упоминают в ряду его старших современников Фортюнэ дю Буагобэ, Эжена Шаветта, Эмиля Габорио и Поля Феваля-отца. А между тем, Анри Ковен для детективного жанра сделал не меньше, чем его более прославленные коллеги. А может быть, и больше.